Я не хотела спорить с Дхри, но я не готова была восстать против Карны, даже во имя чести семьи. Я спросила его:
— Адхиратха рассказывал, что Карна уходил на много лет. Знаешь ли ты, где он был?
Дхри неохотно кивнул:
— Последние годы жизни Карны — это важнейшая часть рассказа и главная причина, по которой я рассказываю тебе все это.
В юности Карна проявлял любовь к стрельбе из лука. В шестнадцать лет, все еще веря, что он сын Адхиратхи, он отправился к Дроне, лучшему учителю на земле. Он признался в своем низком происхождении и умолял принять его в ученики. Но Дрона был занят обучением царевичей.
— Я не буду обучать сына извозчика! — сказал он.
Разочарованный и оскорбленный Карна поклялся, что обучится всему у более могущественного учителя, чем Дрона. Он покинул город и направился в горы и, в конце концов, благодаря своему упорству и удаче (хотя, кто знает, была ли это удача, или все же неудача), он нашел храм Парусарамы.
— Учитель Дроны? — прошептала я. — Разве это не он стер с лица Земли расу кшатриев за то, что они погрязли в разврате?
Дхри кивнул.
Поскольку правда сыграла плохую службу Карне, он решил не рисковать больше. Он сказал Парасураме, что он брахман. Увидев его потенциал, мудрец согласился обучать его. Вскоре Карна стал лучшим из его учеников и самым любимым. Карна был единственным, с кем Парусарама разделил магические знания Брахмаштры, которым никто не мог противостоять.
За день до отбытия из храма Парасурамы Карна составил компанию своему учителю в прогулке по лесу. Когда уставший Парасурама захотел отдохнуть под деревом, Карна предложил ему устроиться на его коленях, как на подушках. Когда старец уснул, горный скорпион вылез из своего убежища и ужалил Карну в бедро несколько раз, пока из раны не пошла кровь. Боль была невыносима, но Карна не хотел беспокоить своего учителя. Он сидел без движения, но кровь из его раны брызнула на лицо Парасурамы, и это разбудило его. В ярости Парасурама проклял своего лучшего ученика.
Шок поверг меня в замешательство.
— Но почему?
Дхри ответил:
— Парасурама понял, что брахман никогда не смог бы стерпеть такую боль, не издав ни единого звука. Только кшатрии были способны на это. Он обвинил Карну в обмане. И, несмотря на то, что Карна признался, что не принадлежит к касте воинов, а является всего лишь сыном возничего, Парасурама не простил его. Он сказал, что как только Карна обманул его, он обманул и себя тоже. И когда Карна будет нуждаться в магии Брахмастры больше всего, он забудет специальную мантру для ее использования. И в час смерти Карна не сможет использовать то, что украл у него.
Я была вне себя от гнева:
— Разве годы преданной службы ничего не значили для Парасурамы? А как же его любовь к учителю, благодаря которой Карна перенес укус скорпиона? Неужели это не заслуживает прощения?
— О прощение, — сказал Дхри. — Это дар, который ускользает даже от великих. Неужели наше существование не является тому доказательством?
Несчастный Карна отправился в обратный путь, обретя, а затем, потеряв то, чему отдал свое сердце. Ночью, отдыхая под кронами деревьев на окраине деревни, Карна услышал, как какое-то животное движется в его сторону. В смятении, он выпустил стрелу в сторону, откуда раздавался шорох. По предсмертным воплям животного Карна понял, что убил корову, самое священное животное.
Я закрыла глаза. Я не хотела больше слушать этот рассказ. Я хотела, чтобы Карна ушел прежде, чем кто-нибудь обнаружит его и обвинит в убийстве коровы. Но я знала, что он не уйдет.
Утром он нашел владельца коровы, признался ему в своем деянии и предложил возместить убытки. Но взбешенный брахман сказал:
— Ты убил мою корову, когда она была беззащитна, так же умрешь и ты!
Карна умолял его снять проклятие.
— Я не боюсь умереть, — сказал он. — Но дай мне погибнуть, как подобает воину.
Но брахман отказал ему.
— Как Карна смог перенести все эти несчастья и продолжить жить? — прошептала я.
Дхри пожал плечами:
— Самоубийство — путь труса. Несмотря на свои ошибки, Карна не был трусом. Я рассказал тебе эту историю по двум причинам. Во-первых, неизвестное всегда интригует больше, чем что-то известное.
В этом мой брат ошибался. Ничто не имеет над нами большей власти, чем правда. Каждая деталь этого рассказа отзывалась во мне болью, привязывая меня к Карне, заставляя меня желать лучшей жизни для него.