И тут я подумала о Кришне. Потому что больше никто не мог мне помочь. Он не должен был мне ничего, мы даже не были родственниками. Возможно, поэтому я смогла сконцентрироваться на нем. Я думала об улыбке Кришны — той, которая появлялась безо всякой причины. Тут же все звуки вокруг меня приглушились: сопение Духшасаны, шепот придворных. Я оказалась в саду. В озерах плавали лебеди, с дерева, возвышавшегося над остальными, падали лепестки голубых цветов, и я слышала шум водопада. Ветерок приносил аромат сандала. Кришна сел рядом со мной на прохладную каменную скамейку. Нежно посмотрев на меня, он сказал: «Никто не сможет опозорить тебя, если ты не позволишь этого».
Я с удивлением поняла, что он прав.
Пусть они смотрят на мое обнаженное тело, подумала я. Почему я должна стыдиться? Это им, а не мне должно быть стыдно за свой поступок, выходящий за все рамки человеческого достоинства.
Разве это не чудо?
Кришна кивнул. Он взял меня за руку, и я почувствовала, как расслабилось мое тело, и кулаки разжались. Он улыбнулся. Когда я уже хотела улыбнуться ему в ответ, в моем сознании возникло другое лицо. Я увидела глаза, горящие ненавистью, и услышала слова, ставшие моим проклятием, пронзившие меня, словно отравленная стрела. Его наказание превзошло мое преступление.
«Карна, — сказала я, — ты преподал мне хороший урок. Но неужели жажда мести сильнее желания быть любимым? Что за злая сила овладевает человеком, вынашивающим в своем сердце это черное чувство?»
Постепенно моя рука выскальзывала из ладоней Кришны, его лицо становилось размытым, постепенно исчезая.
Я открыла глаза. На мне все еще была одежда, а Духшасана лежал рядом без чувств.
Переступив через него, я обратилась к присутствующим резким, словно ломающийся лед, голосом:
— Вы все погибнете в битве, которая начнется с сегодняшнего дня. Слезы ваших жен и матерей будут во сто крат горше моих. Все королевство превратится в кладбище. Не останется ни одного наследника из Кауравов, чтобы помолиться об убиенных отцах. И этот бесславный день, когда вы попытались унизить беспомощную женщину, останется в истории навсегда.
Обращаясь ко всем, я не сводила взгляда с Карны. Меня утешало только одно: события сегодняшнего дня навсегда избавили мое сердце от сомнений. Больше никогда я не буду мечтать об этом человеке.
Позади я услышала клятвы мести, которые произносили Бхима и Арджуна, а также мольбы слепого царя, просившего меня смягчить проклятие. В моем сознании лицо Кришны растворялось в красном мареве, но я уже не могла и не собиралась останавливаться.
Взяв свои длинные волосы и подняв их, я спокойно сказала:
— Я расчешу свои волосы только тогда, когда искупаюсь в крови Кауравов.
И я знала, что мои слова сбудутся.
Чему я научилась в тот день в сабхе?
Все это время я верила, что имею силу над моими мужьями. Я верила, что они все сделают ради меня, потому что любят. Но теперь я прозрела: хотя они и любили меня, но существовали другие вещи, которые они любили больше. Их понятия о чести, верности по отношению друг к другу, славе, были для них важнее перенесенных мною страданий. Да, они отомстят за меня позже, но только тогда, когда они почувствуют, что обстоятельства принесут им славу героев. Женщина не способна думать так же. Я бы бросилась спасти их, если бы это было в моих силах. Я бы не стала думать о том, что могли подумать люди. Выбор, который они сделали в день моего унижения, что-то изменил в наших отношениях. Я больше не зависела от них так, как раньше. И когда я хотела защитить себя от боли, это значило защитить себя от них, нежели от наших врагов.
Для мужчины любовь всегда связана с силой и гордостью. Вот почему Карна ждал, когда я брошусь умолять его о защите, хотя было достаточно лишь одного его слова, чтобы прекратить мои страдания. Вот почему он заволновался, когда я отказалась просить сжалиться надо мной. Вот почему он подстрекал Духшасану сделать то, что противоречило кодексу чести, которым он руководствовался всю свою жизнь. Он знал, что пожалеет об этом — в его жестокой улыбке уже можно было разглядеть проблеск боли.
Но так ли чиста душа женщины?
Я поняла еще одну истину. Все это время я считала себя лучше своего отца, лучше всех тех мужчин, которые причиняют боль невинным людям, чтобы наказать своих обидчиков. Я думала, что я выше всех этих желаний. Но я так же была подвержена им, жажда мести заполнила все мое существо. Я не могла сопротивляться этому чувству, как собака не может отказаться от кости, даже несмотря на то, что она изодрала пасть в кровь.