Он предложил Дженни сигарету, и давая ей прикурить, наклонился и посмотрел ей в глаза долгим и внимательным взглядом.
Дженни поняла, что он пытается внушить ей — будь то Си Мохаммед или какой-то другой мужчина, которого его жена выберет для нее в качестве сопровождающего, она имеет полную свободу выражать свое мнение и не должна позволять Селестине навязывать ей свою волю.
Дженни тактично заверила графа, что ей не грозит такая опасность, и, стараясь сменить тему разговора, спросила, как часто повышается температура у Луиса. В лице графа появилось беспокойство.
— Если бы я только знал, что хорошо для Луиса! — воскликнул он. — И это касается также маленькой Симоны, хотя с ней должно быть меньше проблем, чем с Луисом. Она больше похожа на мать, в то время как Луис… — граф замолчал. Затем продолжил:
— Иногда мне хочется, чтобы моя мать…
— Ваша мать англичанка, — тихо сказала Дженни. — Вы хотели бы, чтобы Луис уехал в Англию?
Граф с тревогой посмотрел на Дженни.
— Я не знаю, но иногда мне кажется, что это было бы лучшим выходом из положения.
— И ваша мать, вне всякого сомнения, будет присматривать за ним, даже когда он будет в школе?
— Да.
Дженни задумчиво смотрела на пруд, в котором, как в зеркале, отражалось синее небо. Воздух был пропитан ароматом апельсиновых деревьев, смешанным с запахом перегретых солнцем белых лилий.
— А… ваша жена? — спросила девушка.
— Моя жена хочет, чтобы Луис учился во Франции. Но во Франции никого не будет рядом с ним, в то время как в Англии моя мать была бы с ним и оказывала на него хорошее влияние.
Дженни понимала, что волнует графа, и очень ему сочувствовала.
— Как я понимаю, — медленно начала она, — вы никогда больше не вернетесь во Францию? Я обратила внимание на прекрасную акварель, висящую в вашей библиотеке, где изображен уголок Франции с увитым плющом домом. Это ваш дом?
— Да, — ответил граф с горечью в голосе. — Да, это мой дом, но Селестина решила, что она никогда не вернется жить во Францию. Несколько недель в Париже каждый год — вот все, что ей надо от ее родины. А Марракеш для нее настолько привлекателен, что не думаю, чтобы мы когда-нибудь опять жили во Франции.
Дженни чувствовала, что самым большим желанием графа, его несбыточной мечтой, было возвращение во Францию, в дом, изображенный на акварели, и никакая бы сила не вернула его в город Северной Африки, расположенный на пороге пустыни.
Глядя на печальное лицо графа, Дженни спрашивала себя, почему этот человек, для которого все еще существовали идеалы, женился на такой женщине, как Селестина. Единственной причиной была, конечно, несравненная красота графини, которая покорила его, как покоряла, возможно, очень многих мужчин! Включая Макса Дейнтри?
Дженни и граф еще долго беседовали на разные темы, и девушка поняла, что между ними много общего. Наконец, Дженни поднялась, решив, что ей пора возвращаться к своим обязанностям. Она видела, что графу жалко расставаться с ней. В ее лице граф нашел человека, понимающего его. Ему необходимо было внимание, особенно внимание женщины, которого он, вне всякого сомнения, был лишен.
Дженни не допускала и мысли, что кроме внимания и сочувствия графу требовалось что-то большее от нее, несмотря на то, что она видела, с каким восхищением он смотрит на нее и как тепло с ней разговаривает.
На следующий день Луису стало лучше, но он все еще был очень слаб, и Дженни весь день провела у его постели. Она читала ему книги, рассказывала сказки, и мальчик очень привязался к ней. На третий день Луис уже совсем поправился, и его пришла навестить бабушка.
Дженни видела, что ее первое впечатление от леди Берингер было правильным. Она очень молодо выглядела для своего возраста, была вежлива и дружелюбна. Леди Берингер не была похожа на бабушку и не вела себя как бабушка. Однако дети очень любили ее, и Луис очень обрадовался ее приходу. Она принесла ему книги и конфеты и сидела у его кровати, держа мальчика за руку, пока тот не заснул глубоким, спокойным сном, что было признаком его выздоровления.
Перед уходом леди Берингер сообщила Дженни, что завтра вечером в одном из фешенебельных отелей французской части города состоится бал, и что ее невестка подбирает общество, чтобы всем пойти туда. Это общество сначала пообедает в ресторане отеля, а затем отправится на бал. Она и ее компаньонка приняли приглашение графини. Кроме них, возможно, будут один или двое друзей Селестины и граф, если, конечно, его удастся уговорить пойти на бал, так как он небольшой любитель развлечений подобного рода.
— И мне кажется, что Селестина собирается пригласить и вас, — с улыбкой добавила графиня. — Я же вам говорила, что у вас здесь будет много развлечений, не так ли? Селестина может также попытаться выдать вас здесь замуж за человека, которого она сочтет для вас подходящим. Она очень ловко устраивает такие дела. Поэтому берегитесь, дорогая!
Внезапно леди Берингер погладила Дженни по щеке и добавила:
— Вы чудесный ребенок. И мой сын такого же мнения. — Она тяжело вздохнула. — Бедный Рауль! — Иногда мне кажется… — начала она, но внезапно замолкла и, посмотрев на Дженни с любопытством, спросила: — Вы виделись еще раз с Максом Дейнтри?
— Да, — ответила Дженни. — Он пригласил меня на ленч и показал достопримечательности города.
— С одобрением или без одобрения моей невестки? — спросила леди Берингер.
Что-то лукавое промелькнуло во взгляде матери графа.
— Конечно же с разрешения и одобрения графини, — ответила Дженни, покраснев.
— Гм! — хмыкнула леди. — И что вы думаете о нем? Он вам понравился?
Дженни чувствовала, что еще больше покраснела.
— Да… да, конечно, — ответила она, несмотря на то, что она еще не разобралась, нравится ли ей Макс, или нет, или даже очень нравится. — Он… я думаю, что он, будучи наполовину англичанином, хотел бы, чтобы я не чувствовала себя здесь одинокой.
— Но только наполовину, моя дорогая! — напомнила Дженни леди Берингер. — А другая его половина — непредсказуемый итальянец и к тому же ему уже тридцать пять, если не больше. Все эти годы он в полной мере наслаждался жизнью! Вспомните об этом, милая девочка, когда его чары начнут действовать на вас. Лично я чувствую, что он может очаровать кого угодно, особенно, если он этого сильно желает. Он пустит в ход все свое мужское обаяние!
Улыбаясь Дженни, леди Берингер взяла свою белую сумочку и перчатки и направилась к двери. Остановившись, она добавила:
— Вы всегда должны помнить об одной вещи — его сильном характере. Если вы захотите чего-то, что не входит в планы Макса, вы почувствуете его характер. Это все равно, что биться головой о стену!
Леди Берингер внимательно посмотрела на Дженни. Сейчас в ее глазах не было улыбки, они были скорее печальными.
— До свидания, моя дорогая, — сказала она. — Возможно, мы увидимся завтра вечером на балу. И поверьте, я не хотела вас обидеть. Просто вы так беззащитны!
Когда незадолго до обеда графиня появилась в детской, она была более любезна, чем три дня тому назад. Она почти дружелюбно посмотрела на Дженни, которая сидела у окна, пришивая пуговицы к детской одежде. Маленький Луис в это время крепко спал.
— Я должна сказать, — заметила графиня, — что эти три дня показали, что вы очень ответственно относитесь к своим обязанностям. Мне следует благодарить это агентство по найму в Лондоне, что они прислали мне именно вас. Вы заслуживаете маленькую награду.
Дженни с тревогой посмотрела на графиню — что сейчас последует. Но она просто подтвердила предположения, которые высказала леди Берингер относительно бала.
— Не хотите ли вы пойти на бал? — с улыбкой спросила Селестина. — Завтра вечером?
Дженни с тревогой посмотрела на спящего Луиса, но его мать нетерпеливо заметила:
— О, Луис уже совершенно поправился, и его спокойно можно будет оставить с Неридой! Бал состоится в отеле «Сплендид» — одном из самых современных в городе. Я формирую общество и думаю, что вам было бы интересно пойти с нами. Вы молоды и наверняка любите танцы!