— Вовсе нет, — поспешно ответила Дженни. Несмотря на его усмешку, сегодня он был мягким и добрым — наверное, в нем говорила его английская половина. Макс широко улыбнулся, обнажив красивые крепкие зубы. Эта улыбка сделала его необыкновенно привлекательным. Дженни чувствовала, как бьется ее сердце. Если бы они только могли стать друзьями! Она желала этого всем сердцем.
— Тогда все прекрасно, — ответил Макс. — Я покидаю вас, думая о вас, как о Дженни.
Макс посмотрел на шитье в ее руках, на детскую одежду, лежащую на столе, к которой она пришивала пуговицы, затем внимательно оглядел комнату, в которой она проводила столько времени, и добавил:
— Я наблюдал за вами во время ленча. Вы очень хорошо обращаетесь с детьми. Селестина должна быть просто счастлива, что ей достались именно вы. Я буду вспоминать эту комнату и вас в ней!
Он крепко пожал ее руку и быстро отпустил. Его серые глаза внимательно смотрели на Дженни, как будто он хотел получше ее запомнить — всю целиком — от золотистых волос до белых туфелек.
— До свидания, — сказал Макс и направился к двери. — Не забывайте, что вы всегда можете позвонить леди Берингер, особенно, если вам нужен будет ее совет.
Макс ушел. После отъезда графа дом казался Дженни пустым и холодным. Сейчас, казалось, перед ней померк белый свет.
Глава 11
В эту ночь Дженни плохо спала. В последнее время ей вообще с трудом удавалось заснуть. Лунный свет за окном тревожил ее. До ее слуха доносились веселые голоса и музыка. В Старом городе справляли свадьбу. Лежа с открытыми глазами, она думала о варварском обычае, принятом в этих местах, — жених и невеста никогда не видят друг друга до свадьбы. Тонкие прерывистые звуки свирелей еще долго были слышны в воздухе. Дженни чувствовала в них что-то зловещее. Она смотрела на усыпанное звездами небо за окном, на белый круг лунного света и думала об Африке, которая была полна контрастов и многие из них просто пугали Дженни.
Цивилизация лишь слегка коснулась жизни здесь, в основном, все было очень примитивным и даже хуже того. Она наблюдала эту примитивную жизнь, когда бывала в городе. Она вспомнила свое путешествие по Старому городу вместе с Максом Дейнтри. Вспомнила, как она была шокирована и напугана многими уличными сценами — этот укротитель змей, лекарь, нищие и непрерывные звуки тамтамов, которые действовали одуряюще на непривычного к их звукам человека.
Затем ее мысли вернулись к Максу, и она опять стала о нем думать. Если она вернется в Англию, она не спасет себя от этой пробуждающейся любви, которая, однажды возникнув, со временем становится все сильнее. Но если ей не придется с ним встречаться, что вполне возможно, когда она будет в Англии, ее любовь постепенно затихнет, как и память о нем. И, кроме того, оставаясь здесь, она не сможет сражаться с Селестиной за любовь человека, который, возможно, презирает их обеих.
За время этой бесконечной и бессонной ночи Дженни пришла к заключению, что ей необходимо уехать домой, но утром после непродолжительного сна она в этом была не совсем уверена. Ей необходимо зарабатывать себе на жизнь, и она имеет хорошую работу, которая, по крайней мере, приносит ей хорошие деньги, и, кроме того, она уже полюбила детей. И опять же, она живет в прекрасных условиях. Если же она вернется в Англию, может пройти много времени, прежде чем она найдет работу, которая будет ей по душе.
После завтрака, когда дети были уже умыты и одеты, в детскую вошла Селестина и объявила, что она их всех увозит на несколько дней, и предложила Дженни помочь Нериде упаковать вещи.
— В Марракеше становится жарко, — сказала графиня, оглядывая детей, которые всегда были рады встрече с ней, несмотря на то, что она, как правило, держала их на расстоянии, боясь, что они испачкают ее платье. — Я думаю, что поездка в горы пойдет нам на пользу. — С улыбкой посмотрев на Дженни, графиня добавила:
— Вы еще не видели Марокко, и я думаю, поездка вам понравится.
Дженни не осмелилась спросить графиню, куда именно они поедут, а графиня не сочла нужным или просто забыла сообщить ей об этом. Открыв шкафы, она тщательно подбирала одежду детям.