— Ну что ж, хорошо… — сказал сидящий с краю мужчина и кашлянул. — Вы показали хорошие знания и достойны стать студенткой любого другого института нашей страны.
Продолжая улыбаться, Наташа не поняла смысл сказанной фразы. «Любого другого?..»
— К сожалению, специфика нашего вуза заставляет нас с особой тщательностью подходить к отбору кандидатов, — продолжал председатель комиссии. — И полученные оценки играют не самую важную роль. По нашему мнению, ваши личные качества не соответствуют выбранной вами специальности.
Наташа потрясенно переводила взгляд с одного на другого, не понимая, о чем они говорят. Проклятая улыбка словно приклеилась к губам.
— Вы, наверное, ошиблись, — хрипловато выдавила она и не узнала своего голоса. — У меня проходной балл и медаль…
— В данном случае это не имеет значения, — пронзительным голосом сказала худощавая женщина с плохо скрытым раздражением. — Документы вы можете получить в приемной комиссии на первом этаже.
— Зовите следующего, — велел секретарше председатель.
А Наташа продолжала стоять, не в силах двинуться с места. Что это значит? Ее не приняли?
Она словно погрузилась в ватную пустоту, потеряв ощущение времени и пространства.
— Пойдемте, девушка…
Секретарша подошла к ней, повернула за плечи и вывела из кабинета, громко выкрикнув очередную фамилию.
Наташа бессильно прислонилась к стене, оглушенная такой непонятной несправедливостью.
— Что случилось, Татка? — перепуганно теребил ее Андрей. — Наташа, очнись! В чем дело?
Она подняла на него полные слез глаза и уткнулась в его плечо, чтобы не видеть и не слышать ничего вокруг.
— Меня не приняли, — с трудом вымолвила она и разрыдалась горько и безутешно.
— Что за чушь?! — возмущенно воскликнул Андрей. — У нас одинаковые оценки!
Он прижимал к себе плачущую Наташу и не знал, как ее утешить. Он сам был готов сейчас разреветься. Мир рухнул внезапно и сокрушительно, разом лишив обоих нарисованного в счастливых мечтах будущего.
Один из членов комиссии — сухонький сгорбленный старичок — вышел в коридор и на секунду приостановился рядом с ними, сочувственно глядя на Наташу.
— Я полагаю, у вас непорядок в анкете, деточка, — доверительно шепнул он. — Так что не тратьте зря сил… — И поковылял дальше, глядя на толпящуюся молодежь грустными усталыми глазами.
Они оба были похожи на побитых собак. Голова отказывалась верить, а сердце — чувствовать. Как же им жить дальше?
Андрей довел Наташу до ее комнаты. Всю дорогу от института они оба молчали, погруженные в свои мысли. Да и не было нужды в словах. Он каждой клеточкой нервов чувствовал ее состояние и ничем не мог ни утешить, ни ободрить.
— Я хочу побыть одна, — сказала Наташа бесцветным голосом, берясь за ручку двери.
— Хорошо, — потерянно согласился он.
Она переступила порог, глянула на Маринину постель и вдруг истошно завопила:
— Андрюша!!!
Он вихрем ворвался следом.
В одно мгновение, как моментальной вспышкой, он зафиксировал в сознании кровавую лужу на полу и лежащую на койке Марину с бессильно откинувшейся головой.
Одна рука свисала вниз, от запястья тонкой струйкой стекала по пальцам кровь, и капли, отрываясь, падали с жутким блямканьем.
Аккуратная Марина, прежде чем свести счеты с жизнью, поставила у кровати общежитский тазик. Но кровь просочилась сквозь дырявую жесть и растеклась по доскам пола…
— Жгут… жгут надо… — растерянно бормотал Андрей.
После секундного панического ужаса Наташа словно пришла в себя. Она метнулась к Марине, схватила висевшее в изголовье полотенце и крепко стянула ей руку выше локтя, чтобы остановить кровотечение.
— Звони в «Скорую»! Скорее! — крикнула она Андрею, пытаясь нащупать пульс на второй Марининой руке.
Андрей с бешеной скоростью слетел вниз по лестнице и забарабанил в окошко вахтерши.
Та в это время безмятежно трепалась по телефону:
— Я здеся сосисок взяла, ты зайди забери, Катюшке на ужин сваришь… Что некогда? А дите пусть голодное? — Она на мгновение оторвала трубку от уха и с негодованием уставилась на Андрея. — Что колотишься?
— Освободите телефон! — Андрей весь кипел. — Мне надо «скорую» вызвать!
— Вон, автомат висит, — кивнула вахтерша.
— Там самоубийство! — выпалил он.
Вахтерша побелела, быстро нажала рычаг, распахнула окошко и испуганно сунула ему телефон.
— На! Сам говори!.. Господи, и почему это в мое дежурство?..