— Я молод! Мол-о-о-д! Мо-о-о-л-о-о-д!
Эленэ открыла глаза. Слегка повернув голову, посмотрела в сторону гардероба. Так она просыпалась всегда, каждое утро, и видела всякий раз одну и ту же картину: ее супруг перед зеркалом поправлял галстук.
Эленэ не могла так сразу расстаться с тем теплим мирком, откуда она только что вынырнула. Глаза у нее слипались, сон тянул ее снова в свои объятия. Только и такой момент — в момент пробуждения — она сознавала, что в доме все равно все пойдет споим чередом, если даже она будет лежать в постели до самого вечера. Пожалуй, мешать она могла бы всем, а вот пользы от нее — никакой. Поэтому лучше всего — опять заснуть. Да, но если она заснет, то перестанет испытывать то блаженство, которое она ощущает, сознавая, что может спать сколько угодно. А это было наслаждением почище самого долгого сна. Поэтому лучше не поддаваться соблазну! Когда эта минута подходила и Эленэ уже окончательно просыпалась, она совершенно преображалась. Эта Эленэ, в отличие от прежней, была убеждена, что без нее в доме все пойдет вверх дном. И чем дольше она будет лежать в постели, тем больше несчастий обрушится на семью.
Като (так звали домработницу) наверняка забыла взять молока, а если взяла, то оно у нее выкипело. Като небось сейчас на кухне раскладывает пасьянс и, если выпадет трефовый король, плачет от радости.
Эленэ огорчилась, что муж поднялся раньше ее. Так она огорчалась каждое утро. Это огорчение давно стало приятной привычкой, потому что оно являлось частью со мнимой суетливости и заботливости.
Точно так же ее волновала грязная рубаха Торнике, которую приходилось стирать Като, обед, который в конце концов готовила Като. Эти огорчения были для нас заменой всей ее деятельности.
«Ой-ой-ой, — думала со страхом Эленэ, — и завтрак надо приготовить!»
Страх пробежал по всему ее телу легкой, приятной дрожью — и тотчас бесследно исчез.
Потом Эленэ внимательно посмотрела на мужа:
«Надел ли он свежую рубаху?»
И об этом она сразу забыла, потому что взгляд ее был пленен молодецким видом мужа. Сердце ее наполнилось радостью. Она подумала, что, вероятно, и она выглядит так же.
— Георгий! — тихо позвала она и проснулась окончательно.
— Да! — откликнулся Георгий, не оборачиваясь.
Он не любил смотреть на заспанное лицо жены.
— Ты уже встал? — спросила Эленэ, не найдясь, что сказать.
— Да…
— Знаешь что?
Эленэ замолчала. Георгий терпеливо ждал, пока она скажет, что ей нужно.
— Если хочешь, я встану, — сказала наконец Эленэ.
— Лежи.
— А завтрак?
— Като приготовит.
— Ах, что ты, что ты! — возглас был таким категорическим, что можно было подумать, будто каждое утро завтрак готовила она сама.
— Лежи, — повторил Георгий и еще туже затянул галстук. Для этого ему пришлось приблизиться к зеркалу на один шаг.
Эленэ все-таки встала. Она прямо на ночную сорочку надела халат и сунула ноги в теплые домашние туфли. Георгий увидел в зеркале, как она направилась к нему, ее длинная ночная рубашка волочилась по полу.
Словно раздумав, она присела на стул, поправила растрепанные волосы и спросила:
— Снег?
— Да…
— Знаешь что?
Георгий отошел от зеркала. Подошел к тумбочке, стоявшей у кровати, взял ключи и бумажник и положил в карман.
Вдруг у Эленэ заблестели глаза. Вероятно, ей наконец пришла в голову мысль, которая могла заинтересовать Георгия.
— Знаешь что?
— Да? — теперь уже с нетерпением спросил Георгий.
— Завтра, — начала Эленэ и замолчала, ожидая, когда муж к ней повернется. Но поскольку муж медлил, она сказала: — Повернись же наконец сюда!
Георгий взглянул на жену. Эленэ молча улыбалась ему, словно на ее лице было написано все, что она хотела сказать, а ему, Георгию, оставалось только это прочесть.
— Что такое? — спросил Георгий и опять отвел взгляд.
— Завтра день рождения Лизико!
— Знаю!
— Что-нибудь приготовить?
— Я уже сказал Като!
— Боже мой, да разве Като может?
— Я ей все уже сказал.
— Георгий!
— Да?
— Надо будет пригласить Зазу.
— Что-о?
— Хочу, чтобы ты пригласил Зазу.
— Что за новости!
— Вчера меня Лизико попросила…
Эленэ замолчала. Георгий подошел к ней совсем близко. Эленэ обрадовалась, что ей удалось заинтересовать Георгия. Теперь она нарочно молчала.
— Что ты сказала?
Георгий о чем-то думал. Эленэ не отрывала от него глаз.
— Нив коем случае! — проговорил Георгий!