И он нанес удар, который пришелся в пустоту.
— Нам уже не вытащить ног из песка. Начинается прилив. Пройдет несколько минут, и вода зальет отмель. Твои колени будут стиснуты, словно кольцом. А еще через четыре часа вода дойдет нам до шеи, и мы превратимся в две говорящие головы посреди моря. Потом в течение пяти часов вода будет опускаться, и наконец покажется песок. Тогда мы вернемся в Аквелон. Как же они все удивятся, когда увидят нас обоих живыми и невредимыми, только вконец окоченевшими оттого, что мы столько времени простояли в холодной воде. Что это будет за праздник!
Лиу ничего не ответил. Вода набегала на песчаную отмель мелкими, чуть пенящимися волнами. Герк и Лиу зачарованно слушали ее безостановочное шипение. Вскоре берега Устья исчезли под водой, море залило огромную прибрежную низменность. Вода была повсюду. Казалось, она затопила даже небо. Воздух был бездвижен.
Братья стояли посреди моря.
И вот — то была скорее догадка или, может, предчувствие — дневной свет будто чуть помутился. В воздухе пронеслось какое-то дуновение, точно вздохнул огромный зверь, только непонятно было, просыпается он или испускает дух. Почти в тот же миг с головокружительной скоростью в небо выпорхнули пять крохотных растрепанных облачков. За ними двинулась гряда темных туч, и на море обрушился ливень.
Ветер и дождь ударили в лицо, и братьев охватила неистовая радость. Они глянули друг на друга с вызовом и принялись выкрикивать обидные слова, с небывалой яростью молотя дубинами пустоту. У Герка был такой вид, будто он всерьез вознамерился прикончить Лиу. Но все их удары принимала на себя буря. Лиу хохотал и делал вид, что парирует выпады, которые все равно не достигали цели.
— Убей меня, Герк! — кричал Лиу. — Прикончи меня, брат! Вот это битва! Давай же! Руби! Убей же меня! Убей!
Герк молчал. Челюсти его были сжаты, все мускулы напряжены. Казалось, он силился вырвать ноги из песка и нанести брату сокрушительный удар.
А море все прибывало. Уже маленькие яростные гребешки закручивались у груди Лиу и норовили допрыгнуть до лица. Герк испуганно вскрикнул, завопил что было сил:
— Лиу! Не подгибай колени! Выпрямись, Лиу! Выпрямись!
А Лиу вода уже дошла до плеч.
— Прощай, Герк! Прощай, брат! Давай выбросим наши дубины. Ты же видишь, я закопал себя выше колен. Слишком глубоко! Я сделал это нарочно, чтобы прилив накрыл меня с головой. Чтобы захлебнуться.
Он улыбался так, словно сообщал благую весть. Глаза его искали взгляд Герка. Он говорил вполголоса, как ребенок, признающийся в невинном мошенничестве. Несмотря на рев бури, Герк не упускал ни слова.
— Ты меня не убьешь, брат, — говорил Лиу. — Ты меня не убьешь, эта боль не постигнет тебя. Позор тоже тебя минует, потому что, сохрани ты мне жизнь, тебя бы сочли трусом. И ты бы возненавидел меня. Умирая, я ничего не теряю — ведь я достиг вершин счастья. Отныне мне предстояло бы спускаться. Как жить, размениваясь на мелочи, после тех двадцати девяти ночей? А главное, брат, вот в чем: ты приходил ко мне каждую ночь и смотрел на спящую Альтену. Каждую ночь я слышал твои шаги. Но это были шаги бодрствующего человека — спящие ходят иначе. Ты бесшумно открывал дверь моей хижины. Ступал ты осторожно, на цыпочках — но как тяжелы были твои шаги по сравнению с плавным скольжением сновидения! Ты склонялся над Альтеной. У тебя было недоброе лицо. Зачем ты не пришел во сне? Я ждал тебя. Альтена полюбила бы и тебя, ведь меня она любит. Ты мой брат, значит, она принадлежит и тебе тоже. Я бы уступал тебе ее так часто, как ты сам бы того желал. Но ты стал приходить украдкой… Ты думал, что я сплю, только я видел тебя сквозь ресницы. Впрочем, ты на меня и не глядел. Ты пожирал глазами Альтену. И я понял, брат, — но почему? — что ты хочешь ее для себя одного. И еще я понял — но как всё это странно, брат! — что ты не отберешь ее у меня силой. И в то же время не любить ее ты не можешь. И ты будешь любить ее глазами, украдкой, как вор. Неужели это достойно нас обоих? Никогда — ты слышишь, Герк? — никогда я не хотел владеть ею безраздельно. Почему, оставаясь со мной, не могла бы она также приходить к тебе, если бы ей того хотелось?
Лиу по-прежнему улыбался и продолжал:
— Теперь, когда я ухожу, ты не можешь ее не принять. Пусть она будет тебе подругой, брат мой. Сегодня ночью я говорил с ней об этом. Я взял с нее клятву, что, если я умру, она придет к тебе. А ты, брат, люби ее, потому что такова моя последняя воля.
Борясь со стихией, Герк пытался вытащить ноги из песка.