— Сара. — От его богатого тембра моего имени у меня подкосились колени. Произносил ли он вчера мое имя? Нет. Я бы запомнила это. В его голосе мое имя не прозвучало уныло. — Секрет в безопасности.
— Спасибо, — выдохнула я, моя грудь вздымалась, щеки снова запылали.
Я должна была убраться отсюда, пока он не увидел, какой эффект он на меня производит. Прежде чем он увидел сквозь мой хрупкий фасад то, как он меня привлекает и то, что я не смогла это скрыть.
Я собрала все испачканные повязки, скомкав их в подушечку, положенную у ног Майло. Затем я выбросила их в мусорное ведро вместе со своими перчатками.
Подойдя к раковине, я яростно вымыла руки, позволяя шуму воды заглушить любые посторонние звуки. Просто нахождение в комнате Майло заставляло меня нервничать. Я не была хорошей медсестрой для него, потому что мое сердце бешено колотилось при звуке его голоса. И потому что от его натурального древесного аромата у меня кружилась голова.
Я закончила мыть руки, зная, что правильным поступком было бы развернуться, попрощаться и найти Ким, чтобы поменяться палатами. Но когда я обернулась, его темные глаза смотрели выжидающе.
Они умоляли меня не уходить.
— Я должна.
Майло наморщил лоб.
— Хмм?
— Иди. Я должна идти, — с трудом пришла я в себя. — Я, э-э, вернусь, когда доктор Вернон будет готов принять тебя.
Майло возвел глаза к потолку. Выражение умиротворения, которое было у него несколько мгновений назад, сменилось страхом.
Желание броситься к нему, взять его за руку и пообещать, что эта боль не будет длиться вечно, было таким сильным, что я сделала шаг вперед, прежде чем остановила себя.
— Мы вернулись.
Моя голова резко повернулась, когда Тереза и Кирк вошли в палату, оба с чашками кофе в руках. Слегка улыбнувшись, я проскользнула мимо них и выбежала в коридор. Воздух здесь был светлее, коридор светлым и чистым. Я заблудилась в теплой темноте палаты Майло.
Но, стоя здесь, я знала.
Мне придется уйти с должности его медсестры.
Мои плечи опустились, когда я поплелась по коридору к посту медсестер, мельком увидев Ким, когда она нырнула в одну из палат своих пациентов.
Что бы я сказала ей в качестве причины? Что бы она сказала? Это было нелепо. Глупая. Неужели я действительно собиралась испортить весь наш день из-за небольшого влечения?
Я был профессионалом. Я могу оставаться профессионалом, по крайней мере, до конца рабочего дня. Абсолютно точно.
К тому времени, как я добралась до сестринского поста, у меня уже был план. Я бы остался сегодня, помогла доктору Вернону с Майло сегодня и завтра, а потом просто попросила бы другую сторону, когда бы мы делили палаты.
Не было бы необходимости в неловких объяснениях. Я всего лишь захотела поменяться местами. Ким купилась бы на это, не так ли?
Я надеялась на это, потому что моим единственным другим вариантом было бы признаться, что я влюбляюсь в пациента.
Но этого не произойдет. Мне нравилась моя работа, большое вам спасибо. И я хотела бы сохранить ее.
Тяжесть свалилась с моих плеч, когда я направилась на сестринский пост, чтобы составить свою карту. Этот мой план был полон побед. Я смогу оценивать красивое лицо Майло на расстоянии. Я смогу следить за его выздоровлением. И главная победа: когда он в конце концов уйдет, у меня не будет разбито сердце.
Я не заходила в палату Майло в течение часа, работая над графиком, проверяя других своих пациентов и проводя время с Луной. Я выходила из ее палаты, когда доктор Вернон нашел меня в коридоре.
— О, Сара. Вот ты где. — Говоря это, он стоял слишком близко. — Я готов идти с тобой в 503 палату.
Я отодвинулась на шесть дюймов. Когда я впервые встретила доктора Вернона, мне показалось, что он очень разговорчивый человек. Человек, который так до конца и не узнал невидимую границу человеческого пузыря. Но теперь… я не была так уверена.
— Ладно, отлично. Пойдемте.
Два часа спустя доктор Вернон закончил осмотр обеих рук Майло, обнаружив, что ожоговые повреждения оказались серьезнее, чем он надеялся.
— Внимательно следи за жидкостями, — сказал мне доктор Вернон после того, как мы вернули Майло в его палату.
— Хорошо. — Я была измучена процедурой, мои плечи и спина затекли от того, что я нависала над Майло и собирала выброшенные салфетки. Раньше я выдерживала более длительные процедуры, но это… это было больно.
Тереза и Кирк были не единственными, кто испытывал боль сочувствия.
Я чувствовала себя выжатой, как будто пробежала марафон без всякой подготовки. Я хотела принять душ и вздремнуть. Мне хотелось выпить большую порцию водки с тоником, надеть пижаму и несколько часов без перерыва проваляться на диване, посмотреть телевизор и расслабиться. Но до конца моей смены оставался еще один час.