Теперь мама возлагала свои надежды на Сару.
Я тоже.
Я надеялся однажды привести ее домой. Если бы звезды сошлись, я бы познакомил ее со своей большой семьей, коллегами и друзьями. Но сначала я должен был убраться к чертовой матери из этой больницы и разыскать свою девушку.
Прошла неделя с тех пор, как она заснула в моей постели. Прошла неделя с тех пор, как я по-королевски облажался, отключившись. Я был слишком захвачен невероятным ощущением того, как она прижимается ко мне.
Она выбежала из моей палаты, и я звонил ей бесчисленное количество раз. Когда она не появилась на работе несколько часов спустя, я понял, что дела плохи. Ей потребовался почти целый день, чтобы ответить на мои звонки. Даже тогда я знал, что что-то не так. Ее голос не был мягким и сладким, как обычно. Он был раздраженным и унылым.
Она заверила меня, что ее не уволили. Что ее попросили взять отпуск до тех пор, пока меня не выпишут. Она пообещала, что с ней все в порядке, просто она устала и неважно себя чувствует.
Даже по телефону я слышал, что она лжет. Что-то серьезное беспокоило ее, и даже спустя неделю она не хотела говорить об этом открыто. Застряв в своей палате, мне ничего не оставалось делать, кроме как продолжать звонить.
Телефон был моим единственным инструментом, и я никогда не сдавался. Я звонил ей в течение всего дня. И ночью. Я звонил, несмотря на то, что наши разговоры были поверхностными и короткими.
Сара — моя Сара, женщина, чья улыбка могла осветить комнату и чей голос мог утихомирить ураган — пропала.
Сегодня я собирался найти ее.
— Есть вопросы? — спросила Ким.
Я покачал головой.
— Нет.
Доктор Вернон дал мне полное изложение инструкций по уходу после операции. Держать кожу увлажненной, чтобы избежать образования рубцов. Наносить солнцезащитный крем. И бла. Бла. Бла.
Я даже не стал дожидаться, пока он выйдет из палаты, чтобы встать с кровати, порыться в рюкзаке и переодеться в джинсы и рубашку на пуговицах.
— Берегите себя, — сказал я Ким, уже направляясь к двери.
— Ты тоже, Майло. И, эм… — Она понизила голос, на ее губах заиграла улыбка. — Удачи тебе с Сарой. Я болею за вас двоих.
Я улыбнулся.
— Спасибо. За все.
Она не была Сарой, но как медсестра прекрасно справлялась со своей работой.
По большей части я был исцелен. Трансплантаты приживились хорошо — я снова был покрыт кожей. Менее серьезные ожоги медленно меняли цвет с красного на розовый. И если не считать шрамов у меня на лбу и еще одного под челюстью, остальные я бы спрятал от всего мира.
Когда я выходил из палаты, мои джинсы казались грубыми на бедрах. Я так долго носил тонкий, как бумага, хлопок, что было приятно почувствовать, что что-то стоит своего веса. Ботинки на моих ногах были громкими и тяжелыми. Я бы никогда больше не надел тапочки. Я был в восторге от того, что надел рубашку, которая доходила мне до запястий и скрывала ожоги.
Черт, как же я соскучился по настоящей одежде. Я улыбнулся, подходя к лифту, испытывая радостное возбуждение от того, что я свободен.
Прощай, ожоговое отделение. Прощай, Дворец свечей.
Я похлопал по маленькому чайному фонарику на батарейках у себя в кармане.
Затем я вошел в лифт и поехал вниз, чтобы найти настоящий свет этого Дворца.
Мою Сару.
САРА
— Уф, — простонала я, когда в дверь позвонили.
Зачем доставщику понадобилось звонить в дверь? Он привозил мне туалетную бумагу и кофейные стаканчики с Амазон. Оставь и уходи, чувак.
Но я должна была отреагировать на звонок в дверь. Что, если ему нужно, чтобы я расписалась за туалетную бумагу и кофейные стаканчики? Я вскочила с дивана, раздраженная тем, что добралась до двери как раз вовремя, чтобы увидеть, как он юркнул в свой коричневый грузовик. Я не хотела видеть его так же сильно, как он не хотел видеть меня. Дурацкий долбаный дверной звонок.
Я натянула кардиган спереди, прикрывая тонкую майку, которая была на мне, потому что на улице было холодно. Затем я нацепила на лицо свою улыбку и открыла дверь.
— Спаси…
Мои слова умерли. На моем крыльце стоял Майло. Предполагалось, что его выпишут только завтра.
— Привет. — Его взгляд блуждал по мне с головы до ног.
— Привет, — выдохнула я.
О мой бог. Я не мыла голову три дня. Я не пользовалась косметикой, не то чтобы я часто красилась, но мои бледные ресницы никогда не оставались без нескольких мазков туши, когда он был рядом.