— Алло?
— Сара! — закричала мама. — Тебе нужно приехать сюда.
— Что? — Я подскочила в постели, мое сердце бешено колотилось. — Что не так? Что случилось?
— Это Денни.
Мои мысли сразу же переключились на худшее. У него была передозировка?
— Что случилось? — повторила я.
— Он… О Боже мой… я не могу в это поверить.
— Что не так? — Майло сел рядом со мной, положив руку мне на плечо, и наклонился ближе, ожидая маминого ответа.
Но она молчала.
— Мама?
— Тебе нужно приехать сюда, — настаивала она, затем повесила трубку.
Я сдернула покрывало с ног, бросаясь к своему шкафу. Я натянула чистые трусики и пару черных штанов для йоги. Затем я натянула лифчик и серую толстовку «Найк».
Я натягивала теннисные туфли, когда оглянулась через плечо и увидела Майло, полностью одетого и готового к выходу. Я думаю, копы практиковались в том, как одеваться посреди ночи после тревожного телефонного звонка.
Мы покинули мою квартиру, не сказав ни слова, направляясь прямо к гаражу. Я не стала спорить, когда он взял ключи у меня из рук и подошел к двери со стороны водителя. Я была слишком взволнована, чтобы вести машину.
Вместо этого я сидела с подпрыгивающими коленками на пассажирском сиденье и объясняла Майло, как добраться до маминого дома. Темные дороги были пустынны. Когда мы свернули на тихую улицу моей юности, только фонари на крыльце освещали тротуары, где я училась ездить на велосипеде. Тротуары, которые мы с Денни когда-то раскрашивали мелом.
Что, если бы он был мертв? Что бы я сделала? Последними словами, которые мой брат сказал мне, были «пошла ты». Я пыталась дозвониться до него, но он не ответил. Все, что я могла представить, когда мы медленно приближались к мигалкам полицейских машин и двух пожарных машин, — это то, что я приеду туда и мне скажут, что у Денни передозировка.
— Мне следовало надавить сильнее, — прошептала я. — Мне следовало чаще звонить ему. Я должна была найти ему место для реабилитации.
Майло потянулся через консоль и взял меня за руку.
— Мы справимся с этим.
Что бы это ни было.
Когда мы подошли ближе, свет стал ярче. Все полицейские машины стояли так, что их фары были направлены на дом.
Что делал грузовик Денни во дворе? Его задняя дверь была направлена в нашу сторону. Я не могла видеть крыльцо, потому что…
— О боже мой, — выдохнула я.
— Что за чертовщина? — Майло отпустил мою руку, чтобы перегнуться через руль и рассмотреть поближе. — Неужели он…
— Он въехал на своем грузовике в мой дом. — Мои глаза видели, но мой мозг не верил.
— Черт возьми.
Майло припарковался через несколько домов на открытом месте. Еще до того, как он поставил машину на стоянку, я вылетела за дверь.
Я дрожала, мчась по обледенелому тротуару, стараясь не поскользнуться и не упасть. Я потеряла равновесие на одном скользком участке и покачнулась, прежде чем сильная рука схватила меня за плечо, удерживая на месте.
— Полегче, — предупредил Майло, помогая мне по пути.
Вокруг кузова грузовика стояли пожарные в униформе. Во дворе двое полицейских разговаривали с моей матерью.
Ее волосы были собраны в конский хвост. На ней была тонкая ночная рубашка и пурпурный шелковый халат, туго завязанный под грудью. Она заметила нас, и ее руки протянулись ко мне.
— Сара!
— Мама. — Я бросилась к ней, позволяя ей заключить меня в объятия. — Что случилось?
— Денни врезался в дом.
— Он… — я сглотнула. С этого места я не могла видеть дверь со стороны водителя. Он был зарыт под углом дома. Но там не было скорой помощи. Или, может быть, они пришли и ушли. — С ним все в порядке?
— Они арестовали его. — Она указала мимо меня и Майло на полицейскую машину, припаркованную за пожарной машиной.
Денни на заднем сиденье наклонился вперед, его голова свесилась вниз. Волосы закрывали его лицо.
Майло хмуро посмотрел на Денни, затем повернулся к копам.
— Он никому не причинил вреда?
— Нет, сэр.
— Хорошо. — Я вздохнула. Может быть, заднее сиденье той полицейской машины было лучшим, что могло с ним сейчас случиться.
— Мэм, нам нужно закончить с вашими показаниями, — сказал маме полицейский, зависнув за пределами нашего круга. Он выглядел замерзшим, его зубы стучали, а нос был ярко-красным.
Ему придется с этим смириться, потому что они не могли зайти внутрь, чтобы поговорить.
— Хорошо. — Мама отпустила меня, затем скрестила руки на груди. Ее ноги были обнажены, если не считать резиновых сапог до колен, которые она натянула. Желтые и белые маргаритки на них были слишком дружелюбны в такую темную ночь, как эта.