Тип резиденции христианского правителя – «дворец» и храм, соединенные переходом – возник не вместо, но внутри прежнего двора, стал его органической частью, демонстрируя единство более древнего сакрально-магического и нового потенциального сакрально-символического обоснования власти. Тип княжеского двора с церковью Богородицы, отсылавший к череде прецедентов из Священной, мировой истории и истории русского государства, был архитектурной репрезентацией княжеской власти, помещенной в провиденциальную перспективу.
Княжеский двор в качестве топоса политического пространства культуры не был единственным, он делил эту роль с городской площадью, где собиралось вече, с городскими соборами, с курганами и полями брани. Но сакрально-символический компонент легитимации власти задавал саму возможность будущей исключительности.
Дворцы-«Иерусалимы» как топосы Московского царства
Для исторической типологии дворцов особенно важен период формирования абсолютной власти – в это время в европейской культуре появился тип дворца-произведения искусства, репрезентировавший власть монарха – суверена. В русской культуре формирование абсолютизма (самодержавия) происходило синхронно – в XV–XVII веках и тоже привело к формированию нового типа резиденции монарха. Но процесс становления абсолютной власти существенно отличался от европейского, что необходимо учитывать при характеристике типа резиденции московских государей.
В становлении абсолютной власти историки выделяют несколько взаимосвязанных процессов: монополизацию насилия монархом, формирование подчиненной монарху административно-бюрократической иерархии. И, наконец, «символический капитал» власти, освящающий социальную исключительность личности монарха. Последний компонент играл весьма важную роль, поскольку образцом абсолютной монархии стала Франция, где «символический капитал» власти был максимально силен. В самом общем виде формирование самодержавного русского государства шло похожими путями, но с целым рядом существенных отличий от европейской ситуации.
Власть абсолютного монарха подразумевает независимость не по отношению к Богу, а по отношению ко всем без исключения земным инстанциям – монополизацию силы и аппарата управления. В европейских монархиях решающую роль в этом отношении сыграл денежный фактор, с помощью которого оказалось возможным преодолеть феодальный иммунитет и ориентировать всю сословно-корпоративную структуру общества к единому центру – королю. В России денежное обращение имело существенно меньший размах, причем не только в Московском государстве, но и в Российской империи XVIII века: «Петр Великий охотнее жаловал за службу тысячу душ крестьян, нежели десять тысяч деньгами» [317] . Маркиз де ла Шетарди, посланник при дворе Анны Иоанновны, замечал: «деньги чрезвычайно редки в России» [318] . В России главным богатством была земля, и формирование абсолютной власти было связано с вотчинной системой.
Вотчинная система, сложившаяся в Московском государстве, обладала существенными отличиями от европейской феодальной системы, в которой частновладельческое право и т. н. феодальный иммунитет способствовали независимости владельца земли от верховной власти. Вотчинная система тоже основана на пожаловании за службу, на отношениях договора между сюзереном и его слугой. Но вотчина – не личное владение, это владение целого рода, клана, семьи, предполагающее наследственную службу всей династии. При этом верховное право на землю принадлежало царскому роду в лице государя, он обладал полным правом на распоряжение всей территорией государства [319] . Такая система ближе восточной «власти – собственности», не случайно ее формирование историки связывают с включением Руси в культуру монгольской империи [320] .
Уже на ранних этапах истории Российского государства землевладение было поставлено в зависимость от государевой службы. Упрочение этой системы приобрело особую интенсивность в эпоху Ивана IV, в дальнейшем проводилось достаточно последовательно всеми русскими монархами вплоть до Екатерины II. Русская знать держалась на верху социальной лестницы не столько благодаря положению независимых землевладельцев, сколько благодаря обязательной государевой службе [321] .