Я – дворняга. Один, без стаи, лохматый, белобрысый и беспородный. Оборотень, не умеющий управлять своим внутренним зверем и поэтому предпочитающий жить в человеческом облике. Один, никому не нужный, абсурдный, но…
Я опять пришел сюда, к дому Мелонов, и опять ночью… Я не могу оставить это место, не могу уйти, я как привязанный тут. Я напоминаю сам себе тех убогих калек, что приходят в церкви к святым мощам, надеясь на чудесное исцеление. В их глазах такое же ожидание чуда, в которое и верить-то уже нет ни сил, ни терпения, ни самой веры. И все же… Ну, а вдруг?
Дом Мелонов… Дом сильного клана ночных охотников, дом вампиров. Влада, совсем молоденького вампира, я увидел год назад. Сезон его первой охоты еще не настал, и он, если и выходил из дома, то только в сопровождении взрослых охотников. Именно так, в компании сопровождающего, я и увидел его на улице в первый раз. Увидел и пропал…
Его светло-серые глаза могли бы сравниться с осенним небом или со сталью клинка, но я сравнивал их с серым бархатом, такой мягкой и теплой была глубина его взгляда. Я пропал сразу и бесповоротно и вот теперь, как только выдается свободная ночь, я иду сюда, чтобы хоть издали, хоть силуэтом на занавеси окна увидеть его. И, закрыв глаза, мечтать. За последний год мечтать я научился виртуозно. Что я скажу ему, когда увижу, и что он скажет мне…
Дверь не хлопнула - открылась и бесшумно закрылась вновь, и только потому, что я смотрел именно туда, я это увидел. Тонкая тень скользнула по камням дорожки. Не может быть! Влад! Его я узнаю в кромешной тьме при любой погоде. Неужели он вышел один? Настало время его первой охоты? И охотится он… похоже… на меня?..
Укус в шею был ожидаем и поэтому не вызвал страха.
- Ой! Тьфу, тьфу… – Влад отплевывался и руками вытирал рот. – Что это?
Я рассмеялся.
- Тебя растили на людской крови, - понял я, - к крови оборотней ты не привык…
- Ты оборотень! – ахнул парнишка и расстроенно заметил, - ну, вот, теперь мне житья не дадут, засмеют совсем : на первой же охоте - и такое…
- Так, не обязательно об этом рассказывать. Если хочешь, пройдемся по городу, там и поохотимся.
Хрупкий доверчивый мальчик. А если бы на моем месте был кто-нибудь другой? Но на моем месте был именно я - тот, кто любил больше жизни, и мое любящее сердце готово было преподнести в дар ему весь мир.
Влад охотился, а я охранял его. Эта ночь прошла восхитительно. Я мог смотреть на него вблизи, мог ловить его запах, упиваться им. Эта ночь была волшебной. Впрочем, как и все остальные. Мы встречались с ним недалеко от его дома, охотились, и ночь скрывала нас, а перед рассветом я приводил его домой, словно любовницу к ревнивому мужу.
Но… я был всего лишь друг. Как только дело доходило до объяснений, язык мой, без умолку болтавший всю ночь, подводил меня. Я не мог произнести ни слова. А Влад… Наверное, он что-то чувствовал… Иногда его мимолетные взгляды, бросаемые на меня из-под ресниц, становились такими жаркими, словно ночь в разгар лета. И мне так же, как в жару, не хватало воздуха. Я хватал его ртом, а Влад, насмотревшись на мои мучения, отворачивался, пряча улыбку. Я не столько её видел, сколько чувствовал, но и этого было довольно, чтобы бешеное сердце рвалось из груди. Казалось, так будет всегда. Нет, я, конечно, понимал, что счастье мое мимолетно, что оборотня вампиры никогда не пригласят в клан, что приблудному псу вампиры никогда не отдадут сородича. И все же… продолжал любить. Безрассудно и безнадежно, как это умеют только дворняги. Не надеясь особо ни на что, в горячечном порыве быть с ним хоть какой-то частичкой себя, подарил юному вампиру золотой кулон в форме собачьей морды. Он молча улыбнулся, разглядывая фигурку на тонкой цепочке – и надел украшение на шею. Всего лишь дружеский подарок…
Но вот однажды ночью он не вышел к условленному месту…
Я подошел к дому, и лицо исказилось оскалом. Двери были распахнуты настежь, пахло кровью и человеческим страхом. Я ворвался в дом и пронесся по его комнатам тайфуном, но везде было пусто и тихо, только хруст битого стекла под каблуками и шорох разлетающихся от ветра занавесок.
- Влаааааад…
Мой вой раздался в пустом доме и, рикошетя от стен, понесся в ночь.