— Смотри-ка, ты знаешь много о том, что происходит.
— Да. Знаю. У меня сохранились источники во Дворах, а Брэнд перенесся туда после вашей схватки. Мне действительно известно многое.
— Тебе известно, где наш отец сейчас? — спросил Рэндом.
— Нет, неизвестно. Но думаю, он на пути к истинному Янтарю, чтобы держать совет с Дваркином и снова исследовать повреждение изначального Образа.
— С какой целью?
— Я не знаю. Вероятно, чтобы решить, какой курс лечения предпринять. То, что он связался со мной и дал приказ на атаку, — свидетельство уже найденного решения.
— Как давно вы беседовали?
— Несколько часов назад… по моему времени. Но я находилась в Тени далеко отсюда. Не знаю, какая там разница времен. В этом я тоже новичок.
— Что ж, может оказаться, что было это крайне недавно. Как говорится, пару мгновений назад, — задумчиво проговорил Джерард. — Почему он говорил с тобой, а не с одним из нас? Не верю, что он не смог бы дотянуться до нас, если б желал того.
— Наверно, чтобы продемонстрировать расположение ко мне, — сказала Дара.
— Пусть все это будет хоть трижды правдой, — объявил Бенедикт. — Но я не двинусь с места без подтверждения приказа.
— Фиона по-прежнему у изначального Образа? — спросил Рэндом.
— Последнее, что я слышал, — ответил я, — так это то, что она встала там лагерем. Но я понял, что ты имеешь в виду…
Я вытасовал карту Фи.
— Чтобы пробиться туда, понадобится больше одного из нас, — заметил Рэндом.
— Верно. Дай-ка мне руку.
Он поднялся, подошел ко мне. Бенедикт с Джерардом приблизились тоже.
— Это совсем не обязательно, — запротестовала Дара.
Я проигнорировал ее и сосредоточился на нежных чертах моей рыжеволосой сестрицы. Мгновением позже мы вышли на контакт.
— Фиона, — спросил я, по интерьеру догадываясь, что находится она в сердце событий. — Папа там?
— Да, — сказала она, скупо улыбнувшись. — Он внутри с Дваркином.
— Слушай, абсолютно безотлагательно. Не знаю, известно ли тебе, кто такая Дара, или нет, но она здесь…
— Я знаю, кто она, но мы никогда не встречались.
— Дара заявляет, что у нее от Папы для Бенедикта приказ к атаке. У нее Папина печатка, чтобы подтвердить заявление, но Папа ничего раньше об этом не говорил. Тебе что-нибудь известно?
— Нет, — сказала Фиона. — Когда они с Дваркином прибыли, чтобы взглянуть на Образ, то мы успели только обменяться приветствиями. И у меня имеется парочка подозрений, в общем, получивших некие подтверждения.
— Подозрений? О чем ты?
— По-моему, Папа собирается починить Образ. У него с собой Талисман, и я случайно услышала кое-что из того, что он говорил Дваркину. Если Папа предпримет эту попытку, во Дворах Хаоса узнают об этом в тот же миг, когда он начнет. Они попытаются остановить его. И он захочет ударить первым, чтобы чем-то их отвлечь. Только…
— Что?
— Это может убить его, Корвин. Я многое знаю об этой системе. Преуспеет ли Папа или проиграет, его уничтожит в процессе восстановления.
— Честно говоря, в это трудно поверить.
— Что король отдает жизнь за королевство?
— Что это сделает Папа.
— Ну, либо он изменился, либо ты никогда не знал его по-настоящему. Но я уверена, что он будет восстанавливать Образ.
— Тогда зачем посылать свой последний приказ с кем-то, кому мы не слишком-то верим?
— Могу предположить, что он хочет вашего доверия Даре, раз приказ подтверждается.
— Довольно окольный путь, но я согласен, что нам не следует действовать без подтверждения. Можешь найти его для нас?
— Попробую. Вызову тебя, как только переговорю с ним.
Фиона разорвала контакт.
Я повернулся к Даре, которая из разговора с Фионой слышала только мои слова.
— Ты знаешь, что Папа собирается сейчас сделать? — спросил я.
— Что-то связанное с черной дорогой, — сказала Дара. — Он очень сильно акцентировал на этом. Хотя что и как — не сказал.
Я отвернулся. Сложил карты и сунул их в чехол. Мне не нравился такой поворот событий. День вообще начинался плохо и до сих пор катится под гору. А время едва перевалило за ленч. Я покачал головой. В разговоре Дваркин описывал последствия любых попыток починить Образ, и для меня все звучало до жути пугающе. Предположим, Папа попытался, не преуспел и был уничтожен при попытке. И где окажемся мы? Там же, где и сейчас, только без вождя и накануне битвы — и со вновь эксгумированной проблемой наследования. Что за жуть будет бушевать в наших головах, когда мы двинем на воину и когда начнем вновь заключать сепаратные соглашения друг против друга, как только справимся с нынешним врагом. Должен быть иной способ уладить все дела. Лучше живой Папа на троне, чем эксгумация интриг по наследству.