"Ненадолго мы ещё здесь".
- Почему нет? - Пожал Руслан плечами. - Ей всё равно что мы есть, что нас нет. Придёт другой тивун, она и ему будет служить. Не будь таким подозрительным, братец. Я ж вернулся с настойкой без проблем - почему не вернёшься ты с грибами?
***
Под покровом ночи Настас выбрался из крепости. Никто и не обратил внимания - стража часто выпускала его наружу и запускала внутрь в тёмное время суток. Каждый из них получил по монетке, чтобы они, как и всегда, делали вид, что молчали. Недавно он узнал, что отец знал о всех его походах в посёлок, стража докладывала обо всём. Но сейчас это не имело значения - Спас крепко спит, да даже если бы и проснулся не догадался за чем пошёл его сын.
Как и слугам, посёлку была безразлична смерть своего повелителя. Может быть всему виной была хмурая ночь, но Настас чувствовал, что всё в Гиблолёсе осталось точно таким же, как и пять, и десять, и пятнадцать лет назад. Ничего не менялось в праздники, ничего не менялось в будни, ничего не менялось в дни скорби. И люди здесь были такими же безразличными ко всему. Однажды поставленная отцом плита в центре городка через год заросла мхом и травой и осталась такой и по сей день, всего за пять лет став едва ли не древнее самой крепости, о которой упоминали ещё люди, жившие до Краса.
Ведьма разбила свой шатёр на отшибе за разрушенным каменным домом. Гостям всегда указывали пальцем на это место - здесь никто не жил уже пару столетий, и никого здесь потревожить не удалось бы даже если очень захотеть.
Шатёр был выкрашен всеми цветами радуги. Полосы всевозможных цветов опоясывали круглую конструкцию и напоминали о цирке, когда-то приезжавшем в Гиблолёс. "Странно", - подумал Настас, - "у леших ведь красок нет".
Внутри пахло единственным лесом, что он знал - тем самым непередаваемым запахом гниения и застоя, пронизывавших весь Гиблолёс от корней до листьев. Сбоку висели маленькие высушенные черепа вперемешку с чесноком, а прямо под потолком - колесо с воткнутыми в трещины кривыми свечами. Ведьма же спала в дальнем углу, укрытая зелёным мехом.
Стоило только Настасу войти, как глаза её открылись и она вскочила на ноги. Ей только не хватало прокричать "кто потревожил мой покой?", как делали злодеи в сказках, чтобы Настас принял ведьму за одну из них.
- Умеешь ли ты лечить от плотоеди, женщина? - Сказал он. Хотя и сомневался насчёт "женщина" - она была так обезображена лесом, что в ней едва угадывались не то что женские, человеческие черты.
- Никто не может. - Откликнулась она, глядя одним большим зелёным глазом. Казалось, что он вот-вот то ли лопнет, то ли вытечет из глазницы. Второй же глаз зарос волосами. - Ты же княжич, верно? Ты пахнешь как твой брат. Почему тебя выпустили ночью?
Только сейчас Настас заметил, что ноздри её мелко и быстро поднимались и опускались.
- Крепость мне не тюрьма. Я свободный человек.
- Пока ещё. - Сказала она. - Вашему отцу я могу только облегчить боль.
- Это поможет удержать его в мире живых?
- Сомневаюсь. Плотоедь бурлит огнём в крови и растворяет мясо и кожу. От того, что он перестанет её чувствовать болезнь не уйдёт.
- А от чего же уйдёт? - Настас поискал глазами куда бы сесть и нашёл табурет.
- Ни от чего, я же сказала. - Моргнула женщина единственным глазом. - Плотоедь можно приостановить, но победить - никогда.
Настаса заинтересовало слово "приостановить".
- Заморозить. Огонь побеждают холодом.
- Заснувшие во льдах люди больше не просыпаются.
- Мы говорим о другом сне, юный господин. - Её рука извлекла из складок одежды какой-то жёлтый гриб размером с палец. - С ним замёрзшие проснутся.
Ведьма покорно отдала Настасу гриб, чтобы он повертел его в руках. Даже понюхал - отчётливо пахло Гиблолёсом и ещё чем-то ядрёным. Никогда раньше Настас его не видел, но угадать, где ведьма нашла этот неизвестный гриб ему было не сложно.
- И что мне с ним делать? - Спросил он.
- Не вам, а мне. - Улыбнулась она волосатой половиной лица. - И замораживать мне. Ваш брат потому и отказался, что пришлось бы пустить меня в крепость. Сказал, что жрец не потерпит меня.
- Ты уверена, что это сработает? Если отца увидят мёртвым и обложенным льдом, то казнят тебя, меня и сожгут весь лес.
В ответ она вытащила другой гриб, перекрученный, рогатый и синего цвета.
- Видишь, какой холодный? Прямо лёд. Он погрузит в сон.
Настас посмотрел на гриб, другой и заглянул ей в глаз.
- Их нужно скормить отцу?
- Нет, господин. Их нужно приготовить.