— Это я вам обещаю,- согласно кивнул Данька…
Снег в этом году сошёл довольно рано, так что к работам приступили уже в первой половине мая. Причём, за зиму Даньке с помощниками удалось на базе одного из привезённых прошлогодним караваном Демидова паровозов сляпать ещё одну «кракозяблю». Так что «паровые лопаты» теперь запустили в работу на обоих направлениях. Вследствие чего он не сомневался, что ветки до Екатеринбурга и до деревеньки Теплой, расположенной у одноимённой горы в семидесяти верстах от Кушвы, на том самом месте, где была расположена хорошо ему известная станция Тёплая гора они к осени сделают. Но это было ещё не всё.
Волжско-Камская пароходная компания, получившая в прошлом году несколько пароходов, два из которых, как и было договорено, начали работу в мае прошлого года, в этом году ждало большое пополнение — в её состав должны были быть включены ещё четыре парохода… вот только сначала они должны были доставить караванами баржей до Перми полный состав как Его Императорского Величества Лейб-гвардии Сапёрного, так и свежесформированного Его Императорского Величества Лейб-гвардии Железнодорожного батальона. Николай, под предлогом того, что хоть Железнодорожный батальон и сформирован — опыта в деятельности, для которой он был сформирован, пока никакого не имеет, выбил у брата разрешение отправить эти два батальона на Урал. Там ведь как раз строится железная дорога! И где ещё этот опыт приобретать как не на её строительстве? Что же касается Сапёрного — так ему тоже было бы очень полезно научиться чему-то новому. Особенно такому как железнодорожное строительство…
Причём, по две роты Сапёрного и Железнодорожного батальонов должны были отправиться сюда — в Кушву и Нижний Тагил, где принять участие в возведении веток до Екатеринбурга и деревеньки Тёплой, а остальные — начать бить дорогу от Перми до Чусовского городка.
Чтобы разбавить неопытных лейб-гвардейских сапёров и железнодорожников хоть чему-то уже научившимися работниками, в Пермь из Нижнего Тагила и Кушвы была отправлена часть артелей, отработавших на строительстве дороги всё прошлое лето… А, кроме того, Даниил и сам собирался в ближайшее время выдвинутся в сторону Перми. Ну чтобы там всё лично организовать. А то начальники батальонов начнут всё под себя подгребать — как же, они ж все из себя дворяне и лейб-гвардейцы… да и запорют дело. А с Даниилом такой номер шиш пройдёт! Он вам не хухры-мухры, а сам Николаев-Уэлсли — компаньон и личный друг Великих князей Николая и Михаила… Хм, интересно как там дела у младшенького из Великих князей? Несмотря на то, что за зиму от Николая пришло аж три письма, об успехах Михаила он практически не писал. Сообщил мельком, что тот всё продолжает возиться с новой пушкой — и всё… Здесь же в Тагиле и Кушве, подстраховать ситуацию обещал Демидов, оставшийся зимовать в своём поместье в Нижнем Тагиле. В первую очередь, естественно, под влиянием Толеньки. Тот буквально дневал и ночевал на заводе и в свежепостроенном депо, а также уже раз двадцать скатался на паровозе из Тагила в Кушву и обратно. Уж очень ему это дело нравилось. К удивлению Даниила… А с другой стороны — был в истории Российской империи такой Министр путей сообщения как князь Хилков. Реально князь. Из природных Рюриковичей. Так вот он, в молодые годы, уехал в Америку, где поступил на работу в американскую железнодорожную компанию, пройдя в ней путь от простого рабочего до какого-то там начальника. А когда началась Русско-Японская война, для ускорения перевозок повелел проложить рельсы прямо по льду Байкала и лично повёл по ним первый поезд. Им Усман про него буквально взахлёб рассказывал… Так что очарованию железных дорог все сословия подвержены. Даже самые высшие!
С выездом в Пермь Данька подзадержался. Из-за весьма неприятного дела.
Дело в том, что из шести художников, прибывших в прошлом году, четверо уехали обратно сразу после запуска ветки до Кушвы, а двое остались — им отчего-то непременно потребовалось нарисовать с натуры поезд зимой. В снегах. И они остались «ждать натуры». Ну а когда снега повалили — ехать куда-то стало уже опасно — грянула зима, причём уральская. К тому же, в эти времена они, на взгляд бывшего майора, были куда более снежными и холодными. Ну, ему так казалось… Но довольно быстро выяснилось, что застрявшим художникам это пошло только на пользу. Потому что местное купечество как с цепи сорвалось — насев на них с просьбами непременно нарисовать им «портрету» (или как они это ещё называли — «парсуну»). Причём одной многие не ограничивались. То есть сначала, естественно, шла собственная, так сказать, парадная… затем, как правило, заказывали семейный портрет, потом отдельные жены и детей, а под конец могли пойти и всякие тёти, дяди, свояченицы, любимая лошадь, собака и так далее. А поскольку платили купцы, впервые дорвавшиеся до «самих» стипендиатов настоящей Петербургской Академии художеств, не скупясь, да ещё и хвастаясь друг перед другом кто сколько за собственный портрет отвалил — деньги в карманы заезжих столичных «мастеров» просто валились потоком… Да и сами художники, по собственной глупости, так же не сильно скрывали свои доходы и, регулярно подвыпив в трактире, громогласно смеялись над своими однокашниками, которые «удрали в Петербург», потому как они упустили такие доходы, что оставшиеся теперь «сами стажировку в Италии себе оплатить можем». Так что немудрено, что когда они перед самым отъездом решили напоследок гульнуть в трактире по полной, в дом, который они снимали, влезли воры и обчистили их до последней ассигнации… После чего незадачливые «творческие люди», мучаясь с похмелья, приползли к Даньке и, рухнув на колени, слёзно попросили помочь «вернуть заработанное».
Бывший майор ещё с прошлой жизни очень настороженно относился к людям так называемых «творческих профессий» уж слишком много среди них подвизалось всяких бестолочей и алкоголиков, прикрывающих собственную никчёмность «поисками себя» и «люди ещё не доросли до того, чтобы понимать глубокий смысл, заложенный в моих произведениях», да и настоящие таланты частенько разменивали жизнь на гудёж и блядёж — но здесь деваться было некуда. Пришлось впрягаться. В конце концов, эти два алкаша появились здесь, на Урале, именно в рамках задачи, направленной на развитие железнодорожного дела в России. Так что пришлось «учинять сыск» и выворачивать наизнанку местные притоны и «малины».
Виновные отыскались через четыре дня. И не в Тагиле. Как выяснилось, они сразу после налёта на дом «горе-творцов» побежали на железную дорогу и, зацепившись за вагон, уехали в Кушву (эк, как шустро местный криминалитет освоился с возможностями новых технологий). Так что поиски виновников в Нижнем Тагиле ничего не дали… Слава богу, прибыв «быстро и с комфортом» в соседний город, воры расслабились и также начали гулеванить и хвастаться. А поскольку денег у них, по их меркам было просто немеряно — загул довольно быстро вышел за все разумные пределы… Вследствие чего едва только до Кушвинского капитана-исправника дошла информация о том, что в соседнем Тагиле произошло крупное ограбление, он тут же принял меры.
Впрочем, больше половины украденного воры успели потратить — ну так гулеванили-то с размахом, но Демидов, узнав о беде, приключившейся с художниками, подарил каждому по двести рублей, что, конечно, не возместило полностью их потери, но всё равно подняло им настроение. Так что на борт парохода, который должен был отвезти его и артели, которым выпало бить дорогу от Перми, Даниил поднялся на неделю позже чем собирался.
У трапа его встретили два капитана. Потому что кроме штатного, на борту парохода присутствовал и так называемый «капитан-наставник». И им оказался тот самый капитан, с которым они два года назад в первый раз прошли весь маршрут.
— Добрый день, Иван Карлович, рад встрече. Обучаете местных?
Число пароходов «Волжско-Камской пароходной компании» быстро росло. А вот с экипажами на них были большие проблемы. Ну не то чтобы совсем — палубных матросов вполне можно было набрать, кочегаров тоже, а вот всех остальных — от капитанов до рулевых, нужно было учить. Отчего и появились «наставники» — капитан, механик, рулевой, которые должны были за одну навигацию «натаскать» местных настолько, чтобы на следующую навигацию те смогли бы сами справиться со своими обязанностями. Что было вполне выполнимо, потому что кандидаты на место главных специалистов экипажей пароходов отбирались из наиболее опытных местных. Нужно только показать им как изменится их работа при использовании паровой машины, а дальше они, по большей части, справлялись сами.