Взмокший Николай расслабил руки, разжимая клещевидный захват, которым удерживал «золотое звено», а стоявший наготове Демидов передал ему не менее золотую гайку. То есть гайка-то, естественно, была сделана из пудлингового железа на Верхнесалдинском заводе, но вот сверху покрыта настоящим сусальным золотом. Ну не было ещё здесь иной технологии «покраски» предметов и поверхностей в золотой цвет…
Великий князь и Хозяин Урала, как частенько именовали Николая Никитича льстецы, ищущие его милостей, довольно сноровисто накрутили гайки каждый на свой болт, время от времени бросая исподтишка опасливые взгляды на стрелы «паровых лопат», соединённые над их головами в этакую футуристическую арку, а Данька несколькими движениями накидного ключа с не менее длинной ручкой, нежели чем у молотка накрепко затянул их. И сразу после этого в небо взлетел фейерверк!
— Ш-ш-ш-ш-тыхс! Ш-шш-ш… ш-ш-шш… шш-штыхс!- ну как фейерверк… что-то типа… наверное… То есть сам бывший майор считать это за фейерверк не стал бы. Так — пороховые петарды с цветными дымами. Но, увы, никого, кто смог бы сделать настоящий фейерверк — Даниил здесь не нашёл. Хотя китайцев ему отыскали. Человек семь. Но никого умеющего делать фейерверки среди них не оказалось. Так что на все его вопросы китайцы либо недоумённо хлопали глазами, либо восторженно цокали языками, заявляя, что это «великое искусство» и что владеют им только, так сказать, «особы, приближённые к императору».
А сразу после фейерверка оркестр грянул кантату «Железная дорога» которую написал Алябьев… Ну да, Николай, помимо прокурора, долженствующего расследовать «убийство на дуэли начальника над Его Императорского величества Лейб-Гвардии Железнодорожным батальоном полковника Несвижского» привёз с собой едва ли не большую толпу, нежели была та, которая приезжала с Демидовым два года назад — военный оркестр, репортёров и литераторов, опять же художников и музыкантов, собственный конвой, чиновников Русско-Американской компании, купцов, торгующих с Китаем и Монголией, а так же тучу неясно какого народа непонятного вида и назначения. И все они сегодня были здесь, у моста… ну, то есть, вернее пока ещё собранной из брёвен эстакады через речушку Ломовка, в трёх с половиной верстах от Архангело-Пашийского завода.
Когда музыка, наконец, закончилась, и выстроенный рядом с оркестром караул из состава конвоя Великого князя Николая троекратно проревел «Ура!!!», Данька сделал шаг назад и махнул рукой. Пару мгновений ничего не происходило, а затем обе «кракозябли» взревели своими паровозными гудками и принялись медленно опускать и разводить в стороны свои визуально сцепленные ковши. Со стороны выстроившихся в линию художников нервно зашелестела бумаги. Стремившиеся непременно запечатлеть все столь впечатляющие детали этого воистину исторического момента мастера и подмастерья карандаша и кисти торопливо сбрасывали прямо на траву свои предыдущие эскизы и наброски и с напряжённо искажёнными лицами принимались за новые… Данька же только досадливо сморщился — эх, чёрт, как же не хватает нормальной фотографии. Но с какого бока к ней подступиться он со всем своим опытом фотографа-любителя даже не представлял. Вроде как там использовались какие-то соединения серебра, но какие? Да и людей катастрофически не хватало…
Уральская горнозаводская железная дорога открылась для сквозного движения двенадцатого сентября одна тысяча восемьсот двадцать четвёртого года. Более чем на пятьдесят лет ранее, чем в прошлой жизни бывшего майора. Правда никто, даже он сам, об этом не догадывались… Да он вообще не слышал, что такая дорога когда-то существовала. Потому как в самом конце XIX века она прекратила своё существование став частью общей сети железных дорог Российской империи. И даже такой фанат железных дорог, каким был Николай Азарович Усман, о ней своим студентам ничего не рассказывал. В истории российских железных дорог были куда более интересные проекты — начиная от самой первой полноценной железной дороги, связавшей две столицы — Николаевской и заканчивая всякими Транссибами с Турксибами. Нет, интересные и значимые проекты случались и позже — то же БАМ вспомнить… вот только БАМ начал основательно строиться только через десять лет после того, как бывший майор закончил железнодорожный техникум. Так что Усман ему про БАМ ничего рассказать не мог.
Впрочем, только запуском дороги запланированное действо не ограничилось. Когда Николай с Даниилом и Демидовым поднялись в штабной вагон, который был изготовлен по чертежам бывшего майора на Тагильском заводе для Демидова ещё в прошлом году, первым, кого они там увидели, оказался, вытянувшийся перед ними худенький паренёк с белым от волнения лицом, рядом с которым стоял не менее взволнованный Шиллинг.
— Вот, знакомьтесь, Ваше Высочество,- начал Даниил,- это — Федька Шашмурник, наш самый умелый телеграфист.
— Шашмурник?- удивился Николай.
— Ну да,- усмехнулся бывший майор.- Он из Усть-Гарёвского. У них село старообрядческое, так что все бабы в шашмурах ходят. Поэтому их так и зовут.
— Хм-м… занятно,- хмыкнул Великий князь.- Ну тогда давай Федька, показывай своё хозяйство.
— Дык это…- начал тот и осекся, отчаянным взглядом уставившись на стоящего рядом Шиллинга. Тот ободряюще улыбнулся, хотя было видно, что и сам нервничает, но, затем сделал шаг вперёд:
— Давайте, всё-таки, лучше я, Ваше Высочество. Вот смотрите, пред вами телеграфный аппарат системы Шиллинга-Николаева-Уэлсли, способный…
Через полчаса сообщение о том, что Уральская горнозаводская железная дорога введена в эксплуатацию ушло в Петербург. И сделано это было по первой в мире магистральной линии электрического телеграфа… Ну как в Петербург — линия была пока проложена только между Екатеринбургом и Пермью. Так что на самом деле оно ушло в Пермь, откуда сообщение должно было уже пойти обычной фельдъегерской почтой. Но лиха беда — начало.
После окончания церемонии установки «золотого звена» весь «бомонд» загрузился в вагоны, и поезд тронулся в Екатеринбург. Маршрут от Перми до будущей столицы Урала должен был занимать двое суток, потому как средняя скорость движения поезда с регулярными остановками каждые пятьдесят-шестьдесят вёрст на заправку тендера водой и загрузку дровами, составляла не более пятнадцати вёрст в час. Хотя на отдельных участках получалось разгоняться до тридцати… Однако, по местным меркам это было сродни телепортации. Два дня от Перми до Екатеринбурга — уму непостижимо!
Впрочем, на этот раз дорога до будущей столицы центрального Урала заняла куда больше времени. И не потому, что поезд шёл как-то медленнее. Просто сначала они на два дня заехали в Нижний Тагил, где на следующий день после прибытия Демидов в честь столь занимательного события устроил торжественный обед и бал. На обеде Даньке от лица акционеров компании, отлично осознававших от каких проблем он их избавил своим противостоянием с гвардейским полковником, был вручён «премий», представляющий из себя пухлый конверт с ассигнациями. Хотя официальнобыло объявлено, что это премия за успешное окончание строительства. А так же выплачен последний оклад и добавлено несколько процентов к его личному паю… Так что бывший майор после обеда подозвал к себе с старшин артелей, которые участвовали в строительстве, а также ещё несколько человек, среди которых были и оба Черепановых, после чего щедрой рукой отделил половину того, что было в конверте и вручил им.
— Вот! Как разделить — решайте сами. Все хорошо поработали… но дел ещё много — мосты, эстакады, кое-где ещё водокачки закончить надо, а то эвон даже поезд с великим князем в некоторых местах вёдрами заправляли. Опять же отправные и путевые станции по большей части ещё до конца не закончены. Так что работы вам здесь ещё года на два.
— Барин, а дальше-то дорогу строить будут али как?- подал голос один из старшин.
— Не знаю,- пожал плечами Данька. Хотя сам на это очень надеялся. Потому и обе «крокозябли» здесь оставлял, надеясь, что наличие под рукой подобной техники не позволит хозяйственным пайщикам дороги оставить её гнить на заднем дворе. Тем более, что куда строить дальше было понятно — Челяба, Тюмень, ветку до Кизеловского угольного месторождения тоже проложить надо бы — уголь чем дальше, тем больше будет востребован… Оно бы даже и от Перми на Казань тоже бы неплохо было, но — увы, пока всё тормозили мосты. Здесь, на Урале, пока не было технологий, которые позволяли бы построить капитальный мост необходимой грузоподъёмности через достаточно широкую реку типа той же Камы. Да, даже и заметно поуже — далеко не всегда… Потому и дорогу, частенько, требовалось вести очень «кружаво», выводя к узостям. Но бывший майор был уверен, что всё это довольно скоро изменится. Лет через десять-пятнадцать… Но это было нормально. В той-то истории, которую он когда-то учил, в России через те самые «десять-пятнадцать лет» только-только появилась первая в России Царскосельская железная дорога — убогая ниточка, длиной два с половиной десятка вёрст между Петербургом и Царским селом. И потребовалось ещё пара лет, чтобы продлить её до Павловска. А следующая железная дорога страны, Варшавско-Венская была построена ещё через десять лет после Царскосельской. Но и она уступала по протяжённости той, что они вот только что запустили[1].