— Данька! Вот ты где, чёрт! Чего до сих пор ко мне не заехал?- Даниил резко развернулся и расплылся в улыбке. К нему раскинув руки приближался самый младший из Великих князей — Михаил. Оп-па! А это шанс.
— Ваше высочество,- покаянно склонил голову бывший майор.- Прошу простить покорно. Даже не знал, что вы вернулись. По приезду мне сообщили, что вы отбыли в Финляндское княжество, вот я и…
— Ой, ладно — брось!- рассмеялся Великий князь, крепко обнимая Даньку и сим жестом сразу же выводя его в число личных ближников. Нет, о том, что он близок к Великим князем Николаем в обществе знали. Но, как именно и насколько — были разночтения. Многие считали, что никакой близости и нет, а есть только некая полезность. Мол, строит и управляет — это да, но и только… Подобный же жест не только подтверждал достаточно серьёзную близость, но и показывал, что она имеется не только с Николаем, но и с Михаилом. Так что даже настырный корнет после подобного сумел сделать правильные выводы и, бочком-бочком, потихоньку сдристнул. А Данька незаметно облегчённо выдохнул.
— Доложили мне, что ты заезжал. Так что эт я так — чтоб не зазнавался.
— Да как можно!- делано возмутился Данька, замечая, как плотно обступила их прибывшая с Михаилом свита будто предупреждая другие попытки к нему прицепиться. И каким ветром его сюда занесло? Ну совершенно не его уровня приём-то — по местным меркам его сущая беднота и шелупонь устраивала… Михаил чуть скосил глаза, провожая взглядом стушевавшегося корнета, быстро затерявшегося среди других участников приёма, после чего усмехнулся.
— Что, совсем достали?- понизив голос на два тона заговорщицки поинтересовался он у Даниила.
— Да,- вздохнул Даниил.- Ещё и запрет этот… Я ж сам никого не цепляю. Думал грохну человек десять — отстанут. А тут…- и он махнул рукой.
— Человек десять?- усмехнулся Михаил.- В этом случае тебя от Сибири ни я, ни Николай, ни, даже сам брат наш государь-император не отмазали бы. Потому как нет и не может быть в нашей богоспасаемой державе никого неприкасаемого помимо одного государя,- тут он вздохнул и слегка пригорюнился:- Да и с ним тоже, как все могли убедиться на примере нашего бедного отца — не всё так однозначно… Так что Николай — прав. Ты нам с ним здесь нужен, а не в Сибири.
— Ну-у-у… может быть и так,- вздохнул в ответ Данька.- Только вот что с этими петухами настырными делать — я не знаю.
— Да ты просто как-то сильно резко реагируешь,- усмехнулся Михаил.- Вызвали, хлоп — и сразу насмерть,- он кивнул в сторону зала, благоговейно уставившегося на него. Ну а как иначе-то? Приём у не шибко богатого провинциального барона, а тут — на тебе, откуда ни возьмись — лицо императорской фамилии!
— Вон, Сашку, приятеля твоего,- он кивнул в сторону стоящего рядом Пушкина.- Уже раз десять вызывали. Да и он сам, считай, столько же. Только он пока ни разу не дрался — то он не может, то тот, с кем ему драться надобно. Дела, служба, болезнь, пост… а там, глядишь — и помирят. Друзья, родственники, вышестоящие начальники… Из всех дуэлей до реальной стрельбы или саблемахания дай бог в одной из десяти доходит. А не как у тебя — раз и труп!
Данька недоверчиво хмыкнул. Михаил в ответ лишь покачал головой.
— Ладно — об этом мы ещё поговорим. Я ж к тебе по делу. Специально разузнал где тебя нынче в Питере найти можно и приехал. А то дело, считай, срочное. Дело в том, что Николай рассказал мне, что вы там, на Урале, новый электрический телеграф изобрели? Который чуть ли не в десять раз дешевле, чем то, что сейчас существует. А мне братец поручил построить линию оптического телеграфа между Зимним дворцом и Кронштадтом. Вот я и подумал — почему бы этот ваш электрический не попробовать?
— С Кронштадтом…- Данька задумался. Так-то — хорошо. Кронштадт — близко, аппаратура уже отработана… Одна закавыка — Кронштадт расположен на острове. В воду проволоку просто так не бросишь. Наверно… Значит нужно делать кабель. А чем изолировать? Резины, вроде как, ещё нет. А чистый каучук вода, в конце концов, растворит или размоет. Или нет? Чёрт — ни хрена ж не помню! Да что там не помню — не знаю и никогда не знал. И как быть? Какие ещё есть варианты — гуттаперча? Смола с тканью? Лак?
— Тут думать надо, эксперименты проводить…
— Какие?
Бывший майор пояснил. Михаил задумался.
— А если получится, насколько дороже выйдет?
— Ну-у… раза в два от сухопутногоь варианта, наверное. Но тут вопрос даже не в цене. На эксперименты ведь время надо, а ты сказал — дело срочное.
— А на эксперименты тебе сколько времени потребуется?
— Вот этого не знаю. Там вообще не я изобретатель, я только деньгами поучаствовал, да пару советов дал. Главный там — Шиллинг. К нему надо ехать…
— Куда знаешь?
— Конечно!
— Тогда… ты здесь сколько ещё оставаться думаешь?
— Да уже думал уходить.
— Тогда — поехали!
Но сразу уехать не удалось, потому как хозяевам дома наконец-то доложили, что к ним прибыло столь высокопоставленное лицо, и они поспешили под его светлые очи. Хозяев было шестеро. Престарелый отец семейства с если только чуть более молодой супругой, оба в мундире и платье, времён, как это пока ещё не написал молодой Грибоедов «Очакова и покоренья Крыма» (ну бедные они были, бедные), его сын, с женой, ещё один сын помладше, покамест, похоже, холостой и дочь, в честь «вхождения в возраст» которой, кстати, приём и устраивался… Так что Михаилу пришлось задержаться и выслушать славословия в свой адрес от «благородного отца семейства» после чего облобызать ручки супруге и сделать комплимент дочери хозяина, а так же (что многих шокировало), подарить виновнице торжества один танец. Что Даньке понравилось. Потому как он считал подобное отношение к людям, даже столь, по меркам императорской фамилии, бедным и незначительным, своей заслугой. Поскольку из года в год пытался планомерно вбивать в голову младшим Великим князьям мысль, что все люди если и не равны — всё-таки подобная мысль для императорского семейства в абсолютистском государстве была слишком уж новаторской и необычной, то, как минимум, ценны, и потому относиться к ним следует безо всяких аристократических и сословных предубеждений. Совсем уж избавиться от сословных предрассудков не удалось, но отношение к людям у старших братьев (в первую очередь у Константина), и у младших — Николая и Михаила, отличалось разительно…
Когда они уже сели в карету, Саша Пушкин не выдержал и, наклонившись к Даньке, спросил:
— Даниил, позвольте один вопрос?
— Да, конечно, Александр.
— А почему вы бросили писать стихи?
Бывший майор замер. И что отвечать? Потому что уже выдал всё, что помнил? Ну из того, что можно было напечатать в этом времени и не попасть в скандал, а то и вообще под надзор полиции. Не смотря на всю его связь с Николаем…
— М-м-м… знаете, Александр, я нашёл поэзию в том, чем сейчас занимаюсь.
Пушкин замер, потом медленно кивнул.
— Я вас понял… Знаете, а это удивительная мысль! Я видел выставку в Академии художеств — это действительно невероятно! Величественные леса, реки, скалы и посреди них идёт проложенная волей людей железная дорога, по которой стремительно несётся созданный разумом людей паровоз… а эти могучие «паровые лопаты»,- Пушкин зачаровано замер, уставя взгляд куда-то ввысь.- Всё-таки вы и Великий князь Николай — очень мужественные люди. Я бы никогда не согласился войти под столь массивные ковши, нависающие прямо над головой — они же способны, при падении, размозжить человека в мокрую лепёшку…- и он зябко повёл плечами. После чего снова замер и зашевелил губами — похоже впал в поэтический транс. А бывший майор повернулся к сидящему рядом Михаилу.