Итак, их осталось двенадцать. Тоже хорошее число и опять же не окончательное.
- Вернемся к нашим занятиям, - с этими словами Шотан еще раз внимательно оглядел строй претендентов, который будто сам собой подровнялся и стал более похож на линию. Во взгляде графа читался немой вопрос – не желает ли еще кто-нибудь последовать за номером один? Но нет, таковых не нашлось. Если кто и чувствовал в душе непереносимую боль уязвленного самолюбия, то успешно скрывал ее.
- Итак, вы грезите славой, приближением к телу Его Величества, а также проистекающими из этого привилегиями, должностями, дарениями. Землей, наконец, - строго произнес Шотан.
Два пехотинца из подчиненных Гайота шли мимо, очевидно сменились после ночной стражи. Увидев происходящее, они замедлили шаг, затем вовсе остановились, заинтересованно присматриваясь Впрочем, на солидном удалении, чтобы никоим образом не помешать благородным господам.
- И все это будет вам дано, - неожиданно пообещал граф. – Однако не сразу. И лишь избранным.
Он снова двинулся вдоль строя, чувствуя на лице холодный ветерок и неяркий свет утреннего солнца. Здесь, в Мильвессе, зима заканчивалась рано, и хотя до календарной весны оставался еще месяц с хвостиком, снег почти везде сошел, притаившись в темных углах, куда не проникали солнечные лучи, да подвалах рачительных хозяек, обустроивших ледник на теплый сезон.
- Гетайры, согласно древнему уставу, есть стражи тела Его Величества. Это их главная и первейшая обязанность. Пока жив боевой спутник Императора, он готов по первому же зову или без оного встать между священной особой Хлебодара и любой опасностью. Ни возраст, ни хворь или незалеченные раны не могут быть основанием для неисполнения своего долга. Император, если на то будет Его желание, может явить свою волю и наделить верного телохранителя дополнительной обязанностью в постоянное исполнение или задачей на один раз. Но это всегда вторично после главного и первейшего обязательства. Таков закон Империи, который не может изменить даже ее владетель.
Шотан испытующе посмотрел в глаза мальчишек, убеждаясь, что создал правильное настроение и остаточно подготовил к неизбежному. Теперь время ярких слов закончилось, пришел час настоящих дел.
- Иногда владетельных особ убивают презренные заговорщики, - рубанул граф жестокую правду без намеков и кривословия. Парни начали тихонько переглядываться с немым вопросом в глазах.
- И происходит это не на турнирах, не под ярким солнцем арены, а в покоях дворцов, тиши храмовых залов и на городских улицах. Лошади, копья, блистающие доспехи, все это вам будет дано Его милостью. Но позже. А сейчас вы станете учиться ремеслу настоящего телохранителя. И это именно ремесло, тяжкое, утомительное, отзывающееся в телах болью, синяками и кровоподтеками.
Пехотинцы подошли немного ближе, один из графских слуг почтительно склонился и передал господину холщовый мешочек, в котором что-то деревянно стучало. Шотан взвесил предмет на ладони, затем продолжил:
- Первым делом вы наденете гамбезоны и шлемы, те, что вам будут даны. Затем каждый из вас вытянет литиру вслепую. На ней изображен один из трех символов. Это разделит вас на группы по трое, в случайном порядке. Первый наденет на голову мешок и будет изображать раненую особу, двое других станут его защищать. Защитники возьмут оружие из набора, - Шотан указал на столы с тренировочными деревяшками. - Однако не то, что вам нравится и привычно, а то, чем владеете хуже всего, и поверьте, я увижу, если вы попробуете схитрить. Задача – провести слепого и беспомощного человека через лабиринт. Он изображает тесную улицу или замковые покои. Вам будут мешать, вас будут пытаться «убить» мои подручные и поверьте, они весьма искушены в этом.
Шотан прекрасно понимал, что сейчас напоминает о слухах, которые тихонько циркулировали в определенных кругах, дескать, именно его жандармы сыграли наиважнейшую роль в заговоре против покойного императора Готдуа. А некоторые прямо указывали на «солдатского графа» как на убийцу, чья рука оборвала жизнь повелителя. Однако Шотану было плевать на слухи, пока они беззубы.
- После того как все тройки минуют лабиринт, вы перетянете литиры заново, чтобы поменять состав групп. И мы повторим. И снова, и снова. Лабиринт будет время от времени перестраиваться. Также станут меняться и задачи. Например, в вас могут стрелять из арбалетов со вторых этажей, болтами без наконечников, и единственной вашей задачей будет прикрывать драгоценное тело своими собственными, терпя боль.
Шотан сделал несколько шагов в обратном направлении, металл доспехов чуть позвякивал и скрипел при каждом движении.
- Таким образом, вы научитесь, что бы ни произошло, первым делом искать ближайшего товарища и объединять силы. Драться в любой обстановке и всяким оружием. Защищать вашего повелителя любой ценой, даже принося в жертву собственную жизнь. И когда вы овладеете этой наукой на достойном уровне, только тогда, не раньше, настанет пора конного боя.
Шотан замолчал, оценивая, насколько эти простые, но мудрые слова достигли цели, удобрили полезными размышлениями ниву разумов его слушателей. Для всех речь графа явилась шоком, ведь по сути им, настоящим, пусть и худородным дворянам, объявили, что станут относиться к людям чести словно к рядовой пехоте. Большинство, тем не менее, приняло озвученные правила. Большинство, однако не все.
- Вы что-то хотите мне сказать? - намеренно обострил Шотан, обращаясь к самому высокому кавалеру, который был одновременно и лучше всех одет. Более того, он единственный явился в полном (ну, почти) доспехе, даже шлем держал на сгибе локтя. Уроженец северо-востока, причем с примесью крови дикарей дальнего архипелага, если верить сочетанию блондинистой шевелюры, покатого лба и крючковатого носа.
- Я слушаю.
- Да, я желаю высказать вам… - блондин кинул мимолетный взгляд на ворота, где уже скрылся первый отсеянный, голос молодого человека едва заметно дрогнул, выдав предательское сомнение. И все-таки он решился. - Свое несогласие.
- И в чем же оно выражается? - поощрил граф.
Слушая в пол-уха энергичные, хотя и малость сбивчивые речи оппонента, Шотан думал, как развернуть дальнейшее полотно событий. Решив, наконец, что следует делать, жандарм просто щелкнул пальцами едва ли не на середине фразы блондина, призывая оруженосцев. Перчатки у графа были очень дорогие, не «варежкой», а с отдельной защитой каждого пальца тонкой кольчугой и стальными чешуйками внахлест, звук получился громким и хлестким.
- Коня, - приказал Шотан. - И копье.
Блондин исподлобья наблюдал за хамским графом. Пехота подошла ближе, не скрывая живейшего любопытства, а юноши, казалось, перестали дышать, ловя каждое мгновение, каждый звук.
- Прошу, - граф доброжелательно и радушно указал на вороного красавца, премиальное животное, которым взял оплату за одно выигранное сражение. Конь был передан вместо золота и стоил того.
- Не понимаю, - выдавил блондин, принимая копье из рук слуги. Настоящее, с граненым наконечником, предназначенным, чтобы «шить» кованую броню.
- Вы утверждаете, что упражнения в пешем строю не оправдывают затраченного времени, - терпеливо напомнил Шотан. - Ибо каждый рыцарь сам по себе идеальный воин, стоящий выше всех и всего.
Один из пехотинцев громко фыркнул, не сдержав смешок, второй сразу же отвесил более молодому коллеге затрещину, напоминая необходимость помнить о сословных различиях.
- Копье вы уже имеете, теперь садитесь на коня и убейте меня.
- Н-но… я не могу… - блондин посерел, что можно было приписать холодному ветерку, хотя граф бы на это не поставил. - Ваше сиятельство.
Юноша замолк и прикусил губу, явно решая для себя непростую дилемму. Тут не нужно было заказывать гороскоп, чтобы понять – граф откровенно провоцирует оппонента, добиваясь настоящего боя, причем в заведомо неравных условиях. Юноша уже, в сущности, проиграл, срази он Шотана, и все согласятся: не велика честь победить пешего. А если наоборот, это позор, не сказать, чтобы несмываемый, но вспоминать будут годами. Но зачем граф вознамерился поставить на это жизнь или как минимум здоровье?