Гамилла помолчала, глотнула водки, да так, что Елена даже усомнилась, а не случилось ли чудо превращения крепкого алкоголя в воду. Но нет, водка была отменной, хоть сейчас на дезинфекцию, это, видимо, арбалетчица дошла до такого состояния, когда «мертвая вода» совсем не вставляет, перегорая на раскаленных нервах.
- И однажды я пришла в замок… сказала Гамилла в тот момент, когда Елена уже решила, что продолжения не будет. Последовал еще один глоток, длинная пауза с задумчивым созерцанием туч. Сегодня выдалась беззвездная ночь.
– И ведь что самое забавное, чуть было не прошла мимо. Не понравился он мне, слишком уж мрачный. Хотела заночевать дальше по тракту на постоялом дворе. Но сапог неудачно так лопнул на пучке, надо было или идти босиком, или ставить латку. Ну, или рвать дальше. В общем, я решила, что, почему бы и нет? Наверняка в замке есть сапожник. А прошла бы, и все повернулось… иначе.
Елена глотнула горький эликсир, посмотрела на огромную луну, подумала невпопад, что хотелось бы еще раз увидеть море. Не гигантское озеро, на котором стоит Мильвесс, а настоящее – безбрежный океан, за которым, если верить местной космогонии, ничего нет. Но ведь это невозможно, противоречит геологии. Не может быть так, чтобы на весь мир оказался только один материк. Значит, где-то есть и другие земли, кто знает, возможно, и обитаемые. И когда-нибудь здесь начнется своя эпоха великих географических открытий, только более экстремальная, чем на Земле. Там люди знали, что мир огромен, сложен и обитаем, все сводилось к поиску удобных и коротких путей в дальние края. А здесь это будет натурально прыжок в запредельное Ничто, туда, где лишь бездна и чудовища, причем настоящие.
Когда-нибудь.
Защитная реакция, подумала она, вот, что это. Нарочитые мысли о постороннем. Ведь я не хочу этого знать, не хочу слушать историю Гамиллы. Я и так знаю, о чем она будет – еще одна повесть о жестокости, подлости, растоптанном достоинстве. Не хочу. Но выслушаю, по разным причинам. И возможно попробую утешить «госпожу стрел», потому что даже в этом поганом аду надо хотя бы пытаться сохранить человеческий облик, не оскотиниться.
- Но все оказалось куда лучше, чем я думала, - продолжила рассказ Гамилла. – Замком и округой владела супружеская пара, не молодожены, но и не старики. Так, посерединке. Ему было двадцать семь. Ей девятнадцать.
- Хм… - нахмурилась Елена и подумала, что девятнадцать, это почти как ей сейчас. Наверное. Надо бы сесть с церой и пересчитать дни в годы, может быть даже назначить себе день рождения. Затем чуть вздрогнула. – А у них фамилия не Аргрефф? Или Лекюйе?
- Нет, - слабо и грустно улыбнулась Гамилла. – Не бойся, это не твоя беременная девочка.
Рыжеволосая склонила голову и недовольно засопела, очень уж прямо звучало это «твоя девочка». С другой стороны, вряд ли арбалетчица действительно имела в виду что-нибудь интимное. В конце концов за время их путешествия Елена свои пристрастия не проявляла и не афишировала, не до того как-то было. К сожалению.
- Совсем другие люди, - сказала Гамилла. - Но похожие, да. И несчастные. Семейная жизнь это своего рода искусство, в нем требуется много знаний и опыта. А еще терпения. Если их не хватает, заканчивается обычно все… плохо.
Лекарка искоса глянула на арбалетчицу, больно уж здраво и разумно та рассуждала. Нет, Елена и так знала, что женщина с татуировкой отнюдь не глупа, более-менее образована и умудрена опытом. Но Гамилла изъяснялась скорее как семейный психолог, а не убийца с волшебными навыками. Это было непривычно и странно. Впрочем, еще один урок жизни – даже, казалось бы, неплохо знакомые люди всегда могут раскрыться и удивить с неожиданной стороны.
- Одиночество вдвоем, - вспомнила и подумала вслух Елена.
- Да, - согласилась Гамилла. – Хорошо сказано. Так и было. Два человека, что делят все, включая постель, но разделены невидимой стеной. И не то, чтобы со зла или дурной волей... просто… так получилось.
Они еще немного посидели в молчании, слушая, как легкий ветерок шуршит сухим и выстуженным ковылем. Глотнули водки, Елена тряхнула флягу, прикидывая, что уговорили где-то половину, значит на разговор, скорее всего, хватит с запасом. Вряд ли это будет по-настоящему долгая история, ведь свинство, как правило, не требует долгой раскачки.
- В общем… - Гамилла задрала голову, будто советуясь с луной, как следует продолжить историю. Помолчала немного и рубанула наотмашь. – Чего тянуть. В общем, я стала любовницей.
Она прервалась, отпив из фляги. Елена с понимающим видом качнула головой, дескать, чего уж там, дело житейское.
- Жены, - закончила мысль Гамилла, и хорошо, что лекарка уже проглотила водку иначе не миновать бы конфузии. Впрочем, Елене показалось - это не последний «вотэтоповорот». Так и вышло.
- Она была красива, молода, одинока, несчастна – перечислила Гамилла, едва ли не загибая пальцы. – Я ее пожалела… Просто пожалела… а затем жалость превратилась во влечение. Настоящее, неподдельное.
Арбалетчица искоса глянула на Елену, как будто опасалась увидеть осуждение на лице рыжеволосой. Лекарка криво усмехнулась и сказала:
- Бывает. Я тоже спала с… дворянкой.
Она чуть было не сказала «с герцогиней», но в последний момент решила, что это лишнее, больно уж смахивает на похвальбу.
- Так и думала, - кивнула «госпожа стрел». - Видно было, как ты смотришь на ту девочку-баронессу.
В иной ситуации Елена удивилась бы, возможно стала отрицать, потому что - ну, в самом деле! - какое уж тут влечение?! Дессоль была всего лишь пациенткой, да еще «токсичной», опасной, как раскаленный уголь в руках. Однако место, время и обстановка не располагали, поэтому лекарка не стала ни удивляться, ни огорчаться. Женщины грустно улыбнулись друг другу, практически синхронно, с одинаковыми выражениями лиц, снова пустили флягу в обмен.
- А затем к нам присоединился муж, - с удивительным спокойствием вымолвила арбалетчица.
- Что ж, почему бы и нет, - столь же рассудительно отозвалась Елена. – Если всех устраивает.
- Да, так и было, - сказала арбалетчица. – Какое-то время.
Елена почесала кончик носа, немного подумала и предположила:
- Ты вдохнула новую жизнь в их… отношения? Освежила вином сухой кувшин? Заставила каждого снова почувствовать себя желанным?
Гамилла подозрительно и косо глянула на собеседницу, столь же подозрительно заметила:
- Ты как будто рядом была.
- Нет, не была, - Елена глотнула, тяжело выдохнула и пожалела, что под рукой нет хотя бы огурчика. Обязательно, чтобы хрустел неповторимым огуречным хрустом, который и сравнить то не с чем, настолько звук самобытный. – Просто… бывает и такое.
- Бывает, - согласилась Гамилла, успокоившись, поверив лекарке. – То есть было. Какое-то время все казалось хорошо. И еще лучше. Полгода или около того. Мы были счастливы. Конечно, против уставов и заповедей, но мы на них плевали, потому что законы человеческие и церковные не для богатых, сильных и счастливых. А дальше…
Она сделала паузу, стиснула челюсти до каменных желваков на скулах. У Елены были кое-какие предположения на тему того, что могло бы случиться дальше, исходящие из личного опыта и некоторого представления о нравах аристократии. Но женщина решила оставить мысли при себе.
- А дальше я сделала ошибку, - криво и без тени радости улыбнулась Гамилла, глаза ее чуть блеснули под лунным светом, словно подернулись тонкой пленочкой влаги.
Елене хотелось сказать что-нибудь вроде «если тяжело вспоминать – не рассказывай, молча посидим», но ее останавливало простое соображение. Гамилла затеяла этот разговор явно, чтобы выговориться, разделить с кем-нибудь давнюю, но все еще мучительную боль души. И коль уж Елена согласилась слушать, надо было доигрывать роль психоаналитика до конца. Тем более, история, в самом деле, получилась интересной. Явно жестокой, грязной, подлой, но интересной.