- Что поделать. В эти непростые времена каждый ловит даже крупицу надежды и выжимает ее досуха. В конце концов, чудеса иногда случаются.
- И даже если не удастся оттолкнуть будущую супругу, всегда можно подсунуть дочь благородного рода в качестве любовницы Его Императорского Величества, - подхватил Курцио. – Честно говоря, в последнее время решительно перестаю понимать резоны Совета. Как вообще регенты допустили выставку портретов?
- Скорее мне следует спросить об этом вас. Общеизвестно, что Курцио Алеинсэ-Мальт-Монвузен знает все, что происходит под солнцем и луной. Говорят, вы можете подменить чужое ухо своим так ловко, что заговорщик, шепчущий в него секреты, ничего не заметит. Неужели это бессовестная ложь?
- О, нет, разумеется, - покачал головой носитель трехсложной фамилии. – Просто суетных забот у меня больше чем ушей.
- Что ж, скорее регенты проявили полное безразличие к этому. Их можно понять, вопрос вероисповедания Оттовио и его невесты весьма… острый. Император двоебожник не может править империей, где четыре пятых молятся Пантократору, единому в шестидесяти шести атрибутах. Точнее может, но трон под ним обретет удивительную шаткость. И до сих пор не решено, как быть с визитом в Пайт-Сокхайлхей для помазания в Храме Атрибутов. На фоне таких проблем какие-то портреты…
- Да, всего лишь дочери приматоров, - пробормотал Курцио. – Сущая малость… Впрочем это нам пока не вредит.
- Хорошее начало, - сказала маркиза.
- О чем вы?
- Об истинном лице Курцио Алеинсэ, разумеется. Мне нравится ваш выбор. Вы подумали, приняли решение, и сразу перешли к вопросам дела. Интересно, что ждет нас дальше, куда приведет сей путь?
- Полагаю, к хорошей беседе и приятном воспоминании о нашей встрече. Это самое меньшее, на что я рассчитываю.
- Тогда какова же наивысшая ставка? – глаза маркизы загадочно блестели под тонкой золотой нитью, проходящей чуть выше линии лба. Будучи искушенным во всевозможных премудростях, Курцио, в общем, представлял, каких денег и трудов стоила прислуге кажущаяся простота убранных волос Биэль. На памяти мужчины маркиза впервые полностью соответствовала образу настоящей дамы высшего общества, роскошно одетой и богато украшенной. Судя по всему, женщина предпочитала красное золото и туманный александрит. Это могло говорить о желании произвести впечатление. А могло быть наживкой в древнейшей игре, которая не предполагала выигрыша и тем более награды, по крайней мере, для одной из сторон. Или не говорило не о чем. Тем интереснее было разгадывать загадку.
- Так далеко я не загадываю.
Мужчина отметил, как слегка опустились уголки губ женщины, маркиза, похоже, и не пыталась скрыть разочарование.
- Вы хотели откровенности, я откровенен. Вы нравитесь мне, сиятельная госпожа, это глупо скрывать. Но в общении с вами нельзя на что-либо рассчитывать, вы словно фея далеких островов, вы обещание, которое не дано прямо; тайна, которая не имеет разгадки; мечта, которая всегда ускользает из рук.
В непроницаемых глазах Биэль не отражалось ни единой мысли, что бы ни думала женщина о похвале, которую легко можно было счесть противоположностью комплиментам, ее соображения оставались при ней.
- Отношения с вами это корабль для путешествия за край мира, его нужно строить долго и с пониманием, что никто не обещает успешное плавание. Поэтому… - Курцио развел руками без колец и перстней, лишь странный, грубовато сделанный браслет из обычной меди охватывал запястье. – Я решил наслаждаться тем, что принадлежит мне сейчас. Вашим обществом, нашей беседой и… - он вернул женщине скупую улыбку. – Моей надеждой.
- Надо сказать, - Биэль не делала длинных пауз для обдумывания. – Отец был прав. Вы можете быть удивительно прямолинейным, хотя и заворачиваете это качество в мягкий шелк. Кажется, у мужчин это называется «прямой словно меч»?
- Да. Так говорят у нас на Сальтолучарде. Имеется в виду властелин оружия, «галерный меч» на две руки.
- Было бы интересно взглянуть.
- Хотите? – поднял тонкую бровь Курцио.
- Вы можете приказать доставить такое оружие? – Биэль не то, чтобы удивилась, скорее, отметила готовность собеседника удовлетворить ее прихоть.
- Мне нет нужды что-то приказывать и доставлять, - в голосе мужчины едва заметно зазвенели тончайшие льдинки. – У меня есть свой.
Он вытер губы салфеткой, больше для ритуала, потому что Курцио всегда был крайне аккуратен в еде, встал и обошел стол, чтобы отодвинуть стул собеседнице. Биэль изящным жестом оперлась на его руку, поднимаясь. Маркиза была явно заинтересована и даже не считала нужным скрывать это. Курцио подавил усмешку при мысли, что выглядит все более чем... двусмысленно. С другой стороны, отчего бы мужчине и не показать красивой, породистой женщине свой длинный меч?
- Ступайте за мной.
Под высокими потолками стук липовых каблуков на сапожках Биэль отдавался с удивительной, почти музыкальной четкостью. Слуги молча открывали двери по мере продвижения пары, однако не сопровождали господ, явно желавших уединения. Курцио привел гостью в зал-башню, где он имел первую беседу с князем Гайотом. Достал с полки у винтовой лестницы непримечательный на вид, очень длинный футляр из плотной кожи без тиснения и даже бисерных украшений. С видимым усилием – футляр явно был не легким – отнес к столу. Наблюдая за ним, Биэль чуть пристукнула носком сапога по мозаике на полу, словно проверяя, действительно ли это камень или все же древесный спил.
- Прекрасный дом, истинный господин, - заметила она. – Отличный выбор.
Маркиза будто намекала, что дом не принадлежит нынешнему хозяину и по сути является трофеем, даже не взятым с меча или судебной тяжбой. С другой стороны она использовала старую форму обращения, будто сглаживая «баронство» собеседника, поднимая его ближе к своему уровню. Курцио чувствовал себя очень… своеобразно. Ему редко, очень редко приходилось встречать полностью «нечитаемую» женщину, как правило, самая загадочная аристократка после четверти часа общения становилась понятна, словно букварь. Ну а про мещанок и говорить не стоило. Курцио без затруднения угадывал скрытые намерения, пути, которыми дама станет добиваться желаемого и, соответственно, самый короткий путь через лабиринт обмана и взаимной лжи. А в общении с Биэль Вартенслебен островной хитрец не видел ничего, точнее все, что казалось истиной, с легкостью оказывалось лишь маской. И это было по-своему интересно. Во всяком случае, ново, необычно.
Курцио не стал тратить время на распутывание жестких от времени кожаных завязок, футляр не открывали много лет. Мужчина просто достал кинжал из скрытых за поясом ножен и разрезал преграду, откинул крышку. Внутри, на бархатной подкладке, лежал длинный меч. По-настоящему длинный, будучи поставленным вертикально, он достал бы хозяину до подмышки. Клинок с двойным долом неярко и зловеще сверкал под светом волшебной лампы, как язык речного льда.
- По традиции его нельзя передавать из рук в руки, это предвещает беду и неудачу в битве, - сказал Курцио. – Но вы можете взять его сами.
Он едва не посоветовал «будьте осторожны», однако сдержался, коря себя за глупость. Для полного конфуза еще можно было бы добавить «не порежьтесь».
Биэль взяла меч неумело, как человек не знакомый с воинскими умениями, но правильно. Сначала достала платок и символически обтерла пальцы с золотой пылью на ногтях, затем обмахнула меч и лишь потом взялась за него. Рукоять она опять-таки держала правильно, положив левую руку на оголовье рукояти, три пальца поверх, безымянный словно подпирает торец. Биэль качнула оружие, оценив, как едва заметно вибрирует клинок.
- Очень маленькая гарда, - отметила маркиза, поворачиваясь к владельцу. – Я думала, у «галерных мечей» она шире.
- Да, уже лет десять как монтируют перекрестия не менее чем в локоть, добавляют кольца, а пяту клинка ограничивают «клыками». Но мой меч старше, он сделан по давней традиции. Тогда корабли были меньше, палубы теснее.