- И чем она занимается?
- Взыскание невозвратных долгов.
- Я думал, невозвратными долги называются от того, что их нельзя вернуть.
- Ваше Величество, нет такого долга, который нельзя, так или иначе, вернуть, - скупо и неприятно улыбнулся герцог. - Это проблема скорее… времени, широты подхода, а также изобретательности взыскателя.
- Кажется, вам сей вопрос хорошо знаком, - Оттовио испытующе посмотрел на герцога. Вартенслебен выдержал долгий взгляд повелителя, не моргнув и не смутившись.
- Да, - ответил аристократ. - Я не горжусь этим, однако и стыда не испытываю. Мою семью обирали десятилетиями, пользуясь тем, что три поколения владетелей не желали вникать в сложные вопросы управления имуществом. Ведь благородные Вартенслебены выше презренного металла, они осыпали им друзей без счета, разбрасывали, как навоз. И когда я забрал причитающееся мне наследие…
Молодой император отметил про себя это «забрал» - герцог опять не стал вилять и назвал все прямо. В новых друзьях Оттовио ценил в первую очередь именно это. Регенты и островные спутники буквально душили вязкой и лживой предупредительностью, которая обволакивала, как патока, в ней терялись слова и поступки, казалось, умирала сама душа. А герцог, граф, эмиссар, князь, даже маркиза - все они были в первую очередь людьми дела. Им не требовалось оправдание для какого-либо деяния, только повод и возможность его совершить. Такие люди привлекали. Такая жизнь привлекала – и ее обещали юному императору новые друзья. Дело оставалось за малым - всего лишь научиться править, оглядываясь на достойные примеры.
- …семья растеряла все именные привилегии, - продолжал Вартенслебен, безэмоционально и размеренно, словно кукла-автоматон, в которой звук производится дивным соприкосновением шестеренок и музыкальных пластин. - Четыре пятых владения было перезаложено, долгов на восемьсот тысяч золотых, а еще четыреста тысяч оказались должны уже нам. И никто не собирался эти деньги возвращать, потому что прадеду, деду и отцу не к лицу было стучаться в чужие двери, напоминая о долгах и сроках, будто презренным ростовщикам.
Император не удержался от гримасы удивления. Суммы выглядели… головокружительно. Взгляд Оттовио сам собой остановился на бутылочке с перцем, что висела поверх белой мантии герцога. Судя по всему, теперь владетель Малэрсида не испытывал нужды в средствах.
- Да, - столь же ровно произнес Вартенслебен, перехватив императорский взгляд. - Теперь я могу себе это позволить.
- Видимо, было нелегко.
- Зато я открыл для себя правило трех попыток.
- Три попытки?
- Да. Правитель не должен управлять всем самолично, это просто невозможно и говорит скорее о глупости, чем достоинстве. Искусство власти есть умение давать правильные поручения правильным людям. И, разумеется, проверять их исполнительность. В любом, самом запущенном деле достаточно повесить одного за другим двух негодных, вороватых исполнителей, чтобы третий уяснил общую тенденцию и проявил необходимое старание.
- И это правило без исключений? - позволил себе улыбку император, обдумывая услышанное.
- Ну почему же, исключения встречаются всегда и везде. Если не получается, это говорит лишь о том, что виселиц нужно больше. Один раз их понадобилось сразу девять, чтобы хватило на всю семью казнокрада.
- Кто-нибудь назвал бы это… жестокостью, - Оттовио решил опробовать науку маркизы, способ задать достаточно прямой вопрос, не ущемляя притом гордость собеседника. Дескать «кто-то», но разумеется не я. Все все понимают, но в словесном поединке форма столь же важна, как содержание.
- Безусловно, - согласился герцог. - И называли. Но взгляните на это с другой стороны. Правильно организованная жестокость показывает неотвратимость наказания. Неотвратимость сокращает воровство. Меньше преступлений - меньше казней. Это как успешный штурм крепости. Армия теряет много людей сразу, но в итоге потери оказываются меньше чем долгомесячная осада, в которой ежедневно по нескольку человек гибнут от болезней, поножовщин и вражеских вылазок.
- Любопытный взгляд, в нем есть некое зерно истины, - согласился Оттовио, думая про себя, что советы маркизы в очередной раз оказались мудрыми и практичными.
Оттовио не мог отделаться от ощущения, что именно сейчас он видит настоящего герцога, настоящего Удолара Вартенслебена. Этот образ одновременно завораживал и отталкивал. Но больше все-таки завораживал. Так же как привлекал Шотан, отвратительный в своей извращенной жестокости, блистательный в искусстве войны. Как горский князь Гайот, настоящий дикарь, не берущий в плен людей чести, но в то же время командир пехоты, непобедимой на поле боя. Как сородич императора Курцио, скользкий, слизистый будто угорь, но ведающий многие тайны многих людей. Как маркиза, которая ничем не отталкивала и была умнее церковных патриархов. У таких людей хотелось учиться, им хотелось подражать - в тех качествах, что император считал достойными и полезными.
Капель за окном усиливалась. Хотя крышу дворца регулярно чистили от снега, и все же оставалось достаточно, чтобы таять, порождая целые ручейки.
- Думаю, остальные портреты мы изучим и оценим позже, - вынес решение Оттовио. - Обилие красоты затуманивает разум, снижает… остроту вИдения. Прекрасное надо употреблять, как лекарство, в малых дозах, делая перерывы для усвоения.
- Как пожелаете, Ваше Величество.
- Разумеется, все, кто почтил Двор этой честью, получат грамоты с выражениями моего искреннего восхищения красотой благородных дев, - продолжил мысль Оттовио.
- Живописцы Ойкумены будут Вам признательны до гробовой доски, - позволил себе капельку оригинальной лести герцог. - Ведь на следующий год портретов окажется намного больше.
- Да, следует поддерживать людей искусства, - благосклонно согласился Оттовио. Судя по легкой улыбке, император видел и другие бонусы своего решения, но решил не озвучивать их.
- А теперь… - император на мгновение задумался. - Время обеда. Составьте мне компанию. И… развлеките историей. Познавательной, назидательной, дающей полезные уроки.
- Какого рода историю Вы желали бы услышать?
Вартенслебен был уверен, что повесть о любви и рыцарских подвигах - последнее, что повелитель желал бы услышать от спутника. И не ошибся.
- Расскажите мне о том, как взыскивать долги, - Оттовио коснулся плеча старика под мантией - честь, за которую масса дворян по всей Ойкумене с радостью отдали бы ту самую руку, что пережила императорское прикосновение.
- Почему то мне кажется, что эта забота… станет крайне значимой в очень скором будущем. Также меня интересует, как все же следует избегать выплат, сохраняя честь и достоинство, хотя бы внешне. Боюсь, и этот навык может пригодиться.
- Как пожелаете, - герцог с некоторым удивлением заметил, что поклоны даются его больной пояснице уже довольно-таки легко. Во всяком случае они не вызывают чувство унижения, как бывает, если оказывать внимание приходится людям недостойным и мелким.
- Но сочту своим долгом предупредить, Ваше Величество. Эта повесть весьма… неприятна в своей откровенности. Если ее рассказывать в оригинальном виде.
- Я прошу, мой друг, - молодой император увлек герцога дальше, в лабиринт изысканных зал. - Я настаиваю.
Герцог позволил себе тщательно отмеренную улыбку. Вероятно, при чуть иных обстоятельствах Вартенслебен даже почувствовал бы себя немного счастливым - если бы не кожаный футлярчик на поясе, где лежало зашифрованное сообщение, начинающееся словами «Нашли А-Г-П»
_________________________
Цитата Пантина взята (в измененном, конечно, виде) из трактата Пьетро Монте «Exercitiorum Atque Artis Militaris Collectanea» (1509)
Глава 21
Глава 21
Елена до последнего надеялась, что Гаваль напутал, и глаза ее обманывают, но, увы, все оказалось в точности как было увидено и описано. К городку кирпичников и горшечников приближалась настоящая армия, и передовой дозор уже расположился внутри, перекрывая возможные пути бегства. Женщина редко видела рыцарей-жандармов так близко и никогда не видела в таком количестве. Это впечатляло и, наверное, должно было пугать, но страха Елена пока не ощущала. Мысль «это за нами» еще не прочувствовалась в полной мере.