- Это значит, ждет нас дорога дальняя, - сказала Гамилла, откладывая так и не взведенный арбалет. Теперь было видно, что пальцы «госпожи стрел» побелели и едва заметно подрагивают.
- О-о-ой… - выдохнул Марьядек, присаживаясь прямо на доски пола. - Охо-хо-хо.
Раньян подошел к Елене, посмотрел ей в глаза долгим непроницаемым взглядом. Затем опустился на колено и взял ее руку жестом настолько изящным, что позавидовал бы и какой-нибудь барон.
- Спасибо, - произнес бретер. - Определенно, меч твой не так быстр, как мой. А вот мысли наоборот, куда стремительнее.
Он встал и закончил комбинацию искренним поклоном.
- А я ничего не понимаю! - возопил Гаваль. - Объясните, кто-нибудь!
Все опять посмотрели на Елену, но дал ответ Насильник:
- Жоакина продала нас тому, кто был ближе и богаче. И, по-видимому, не вчера, ведь отсюда до Пайта неделя пути.
- Вот чего паскуда крутилась вокруг видного парня, - криво, одной половиной рта, улыбнулась Гамилла, покосившись на Раньяна. - Давала последний шанс выйти из-под стрелы. А остальных она списала в убыток. Что ж, все получилось.
Елена снова поймала на себе долгий и внимательный взгляд Пантина, однако мастер ничего не сказал, женщина тоже сочла за лучшее промолчать. Про себя лекарка-фехтовальщица уже решила, что если останется в живых, деньги Жоакине впрок не пойдут. В конце концов, пора, как приличному человеку, заводить собственных кровных врагов и долги чести.
- А зачем комит называл мальчика сыном императора? – спросила Елена. – Они же не родственники.
- Конечно, родственники, - едва заметно улыбнулся искупитель. - Все приматоры, так или иначе, в родстве между собой. Но здесь другое. «Сыном» принято называть того, кто является следующим в череде наследования. А император, соответственно, «отец». Когда у Оттовио родится собственный наследник, Артиго станут называть «братом».
- То есть комит подчеркивает, что в Мильвессе Артиго считают не соперником нынешнего правителя, а лишь наследником? И ждут того же от местного короля?
- Да. Именно так. Комит назвал его «высочество» и «сын», то есть принц, дитя царской крови, преемник в цепи наследования, однако императору не ровня.
- Попали как в силок, - пробормотал горец, потирая вылеченную ногу. – Вот ведь попали…
- А тетрарх, судя по всему, решил сыграть своими костями, - продолжил Насильник. - Он мог передать мальчика комиту и заслужить признательность Двора. Но вместо этого пригласил в свою столицу особу императорской крови, при многочисленных свидетелях. Теперь Артиго - дорогой и уважаемый гость, о котором все знают. Король - достойный и гостеприимный дворянин, чье поведение лишено нареканий. А императорский комит…
Искупитель перевел дух, пользуясь этим, в разговор опять вклинился Марьядек с предположением:
- В заднице?
- В трудном положении. У него явно приказ убить мальчишку или передать своему господину. Но сделать это после такой демонстрации - значит навлекать на императора лишние неприятности. Открыто убивать или похищать приматора… нет, на это он пойти не может. Во всяком случае, сейчас, при стольких свидетелях.
- Да и не факт, что получилось бы, - прикинула Гамилла. - Королевских рыцарей то побольше.
Будто вспомнив, с кем говорит, она обожгла искупителя злобным взглядом. Впрочем, тот, кажется, этого даже не заметил.
А еще, подумала Елена, «шляпный» откровенно и четко противопоставлял себя остальным, дескать, в отличие от других, он служит не королю, а высшей инстанции. И высказанная надежда, что мальчишка не задержится в гостях у короля, очень смахивала на требование. Но требование такого рода, которое нельзя проговорить со всей откровенностью, чтобы не нарваться на столь же откровенный отказ, после которого все потеряют лицо и будут вынуждены давить педаль до упора. Или стремя, если пользоваться терминологией окружающего мира.
- В общем, сейчас и какое-то время юному Артиго ничто не угрожает, - подытожил Насильник. Впервые на памяти Елены он говорил так долго и такими длинными фразами. - Тетрарх будет держать его в коробке с ватой, сдувая пылинки, и торговаться с Двором.
- Деньги? - спросил Марьядек. Судя по виду, браконьер и характерный злодей сам бы с удовольствием продал мальчика и очень жалел, что не знал о его сущности.
Насильник поморщился, будто сама лишь мысль о столь дешевой сделке оскорбляла его, и сказал:
- У Сибуайеннов дочь на выданье. Говорят, злобная и капризная тварь, хуже Фийамонов, к тому же посватанная. Но красивая. А любое сватовство можно оборвать.
- А-а-а… - протянул Гаваль, наконец-то сообразивший. - Да, супружество, это, пожалуй, дороже золота и привилегий.
- Значит, тетрарх будет охранять Артиго как собственного сына, и выбивать из императора достойную плату за его голову, - предположила Елена, проговаривая часть прежней догадки, а также мысли, навеянные объяснением Насильника. - Регенты будут занижать цену и пытаться убить конкурента. Рано или поздно что-то из двух получится…
- Да, - согласился искупитель. - Артиго не жить в любом случае. Но теперь у него есть несколько месяцев. Если охрана проявит бдительность, и мальчишка по недосмотру повара не съест опасных грибов, например.
- Месяцев? - удивилась Елена.
- Конечно, - в свою очередь удивился (чуть-чуть, самую малость) Насильник. - Магическим переходам такие переговоры никто не доверит. Гонцы будут скакать неделями, торговля окажется жесточайшей. А вопрос… сложный. Сибуайенны постараются не продешевить. Алеинсэ будут сбивать цену. Так что месяцы. Может полгода. Но не дольше четырнадцати месяцев.
- Четырнадцати? Но почему… - Елена осеклась. – Ну да, конечно… Этот, как его… Товио будет стараться завести собственного ребенка, чтобы отодвинуть Артиго дальше от престола.
Насильник молча кивнул. У Елены голова шла кругом от хитросплетений династических вопросов, здесь требовалось чертить схему, чтобы понять, кто кем и кому приходится.
- Что ж, так или иначе, пора выбирать снова, куда направиться, - подвела итог Гамилла. Глянула на искупителя и пробормотала. – Я так уж точно свою дорогу знаю.
- Боюсь, что нет, - печально склонил голову Насильник. – Если я верно понимаю, никто нас не отпустит. Разве что с боем. Король захочет узнать все подробности этого… путешествия. Потом – возможно, если мы станем не нужны и неинтересны. Но не сейчас.
- Дорога дальняя, - мрачно повторил браконьер.
- Увы.
Насильник посмотрел на Гамиллу едва не извиняющееся, та снова от всей души плюнула под ноги искупителю и вышла, чеканя шаг. Гаваль потерянно оглянулся, пошел за спутницей, не в пример более тяжело и медленно, без всякой уверенности. Елена сглотнула, только сейчас почувствовал иссушающую жажду. Дуэль с Раньяном, затем чудесное явление королевских бронелобов – и ни капли воды.
- Что ж, - сказала она. – Столицу мира мы уже видели. Теперь, видно, пора глянуть на столицу королевства.
- Хорошее место, - вдруг произнес доселе молчавший, словно камень, Грималь. – Сердце веры в Единого. Только сейчас там резня идет без перерыва. Две благородных семьи делят город. Но все равно красиво. И чудесный храм. Зайдешь, душа сама собой очищается от грехов, кажется, что летишь к небу. И к Нему.
Казалось, что Раньян сейчас взорвется, сорвавшись на слуге, но Елена снова опередила Чуму, накрыв его ладонь своей.
- Месяцы, - негромко напомнила она, одним лишь словом заменяя долгий монолог с перечислением шансов и возможностей.
Бретер вздрогнул, порывисто двинул плечом, накрывая, в свою очередь, еленины пальцы собственной ладонью. Как обычный человек, потерявшийся в необычных обстоятельствах и обретший точку опоры под ногами.
Мы его спасем – вот, что хотела сказать Елена, однако промолчала. Она очень сомневалась, что теперь им удастся хотя бы увидеть Артиго, тем более спасти ребенка от печального удела разменной монеты в игре королей. Но свой долг женщина, в общем, считала выполненным. Они живы, а впереди ждет новое интересное место где, быть может, все станет лучше, чем прежде, потому что хуже точно некуда.