- Он… там… пошел! – выпалил ребенок, переводя дыхание. Вытянул грязную ладошку с обломанными ногтями, замер как маленькая статуя в ожидании награды.
Елена, сообразно уговору, опустила в детскую руку восьмушку обрезанной монеты – немалое сокровище для села, живущего, по сути, натуральным хозяйством. Кивнула браконьеру, дескать, делай, как договорились, и пошла в сторону лагеря благородных господ.
- Че хотела? – спросил Марьядек у мальца, который пихал за щеку обрезок монеты, похожий на тыквенное семечко.
- Ы, - неопределенно сообщило грязное дите, и горец, признав справедливость ремарки, достал ржаной сухарик. Разломил черный брусочек, половинку дал сразу, вторую демонстративно покрутил. Поскольку странная рыжая баба не оговорила конспиративность, мальчишка тут же и совершенно честно сдал ее, подробно рассказав, как получил указание следить за сумасшедшим, который бродит словно дурачок, с копьем на плече. И если означенный дурачок пойдет к господскому лагерю, об этом следует тут же сообщить.
Марьядек честно отдал вторую половинку сухаря, и ребенок сбежал, радуясь невероятно успешной негоции. Горец посмотрел вслед Елене, которая размашисто шагала по хорошо натоптанной дороге, пробормотал себе под нос «допрыгаются, дурни, через господские заборы прыгаючи» и решил, что на этом углу больше делать нечего. Тем более, судя по всему, каретника сейчас будут, как минимум, словесно унижать, а возможно и охаживать плетьми.
Господский лагерь в приближении больше напоминал очень дорогой и по-дурацки организованный цирк, скрещенный с ярмаркой. В нем не было решительно ничего «военного», то есть того, что для Елены ассоциировалось с армией – ни порядка, ни дисциплины, ни хотя бы чего-то одинакового, уставного. Просто несколько десятков очень богатых мужчин остановились на одной локации, ранжируясь по запутанной совокупности родовитости, сюзеренно-вассальных отношений, личных амбиций и привилегий. Никому, разумеется, и в голову не пришло устанавливать какую-то схему общего расположения, границы укрепленного лагеря и так далее.
Лавируя меж суетящихся лакеев и пажей, которые носились с видом и деловитостью ужаленных в зад целым ульем пчел, Елена рассеянно улыбнулась, вспоминая, как еще пару недель назад считала «шатрами» все, что представляло собой кусок материи на палке. В реальности же общее семейство походного жилья делилось в первом приближении на две группы. То, что попроще, называлось «тент» - вертикально ориентированное, с круглым (реже овальным) основанием, на одном или двух шестах. Тенты предназначались для рядовой публики и служили аналогом обычной палатки, хотя могли достигать немалых размеров, укрывая десяток-другой человек со всем снаряжением. Более сложная, богатая конструкция именовалась «павильон», она строилась от двух опорных шестов и вытягивалась в длину.
В рамках базовой классификации предусматривались десятки разновидностей, от «тентелетов» - совсем крошечных палаток, зачастую из одной палки с куском материи для отражения тепла костра – до настоящих дворцов, которые могли быть сборно-деревянными, включали десятки помещений, обвешивались изнутри коврами, дорогой тафтой и гобеленами, а собирались-разбирались по нескольку дней, а то и недель. Лагерь дробился на микро-ареалы, каждый из них строился вокруг господского павильона, окруженного шатрами поменьше и тентами для прислуги. Обязательно имела место походная конюшня, зачастую более теплая, нежели палатка для людей, потому что если слуга помрет, то и бог с ним, на все воля Божья, а вот потерять коня – убыток и трагедия. Ну и, разумеется, флаги да прапоры в огромном ассортименте.
Елена пробиралась через этот лабиринт, в тенях знамен, не выпуская из виду серо-коричневый халат Насильника. Один раз ее попробовал «ангажировать» сильно подпитый лакей, видимо отчаявшийся найти для господина женское лицо поприличнее и поновее. Елена даже не стала конфликтовать и ставить подножки, она ловко скользнула под неверной от вина рукой. Затем на встречном курсе образовалась некая весьма симпатичная дама в отличном платье и при служанке. Дама выглядела стильно и дорого, впрочем, Елена уже наметанным взглядом оценила полное отсутствие фамильной символики на одежде. Лишь чуть выше локтя руку дамы обвивала расшитая лента с гербовыми фигурами, куртуазное предупреждение «мое, не трогать!» от благородного покровителя. Технически Елена, как самостоятельная женщина уважаемой профессии, а также (формально, во всяком случае) часть свиты Артиго, стояла на общественной лестнице повыше красивой незнакомки, но сочла за лучшее проявить уважение, уступив дорогу. Красотка оценила и поблагодарила коротким кивком, а вот служанка наоборот, задрала нос, словно за двоих. Елена как можно скабрезнее подмигнула девчонке, выпучив глаза и прикусив губу, служаночка вздрогнула, растеряла спесь и крепче прижала к себе маленькую надушенную свинку, будто защищаясь домашним зверьком.