- Он был другим, - передернул плечами Пантин, будто замерзнув. – Просто другим. Хотя более цивилизованным, это уж точно.
Раньян задумался, надолго и крепко.
- Что тебя с ней связывает? – внезапно спросил мастер.
- Ничего! – быстро и резко ответил бретер, пожалуй, слишком быстро и слишком резко.
- Ну да, разумеется, - ухмыльнулся Пантин, искренне веселясь.
Раньян сжал губы, взмахнул было рукой, стараясь выразить предельное отрицание, но вдруг безнадежно опустил кулак, тяжело выдохнул.
- Она тебе не безразлична, - констатировал маг, наблюдая за учеником из-под кустистых седых бровей.
- Я… - Раньян замялся, как подросток, а не убийца, перешагнувший тридцатилетие. – Я… не знаю.
- Это забавно, - еще шире улыбнулся мастер. – Обычно в таких вопросах мужчина понимает, чего он хочет.
- Она… не безразлична мне, - с расстановкой и как будто с внутренним удивлением вымолвил бретер. – И я действительно не могу понять, влечет меня к ней или отталкивает. Она… странная. Иногда Хель кажется блаженной. Иногда просто сельской дурочкой. Иногда она… пугает. Временами кажется мудрой, будто старец. Она больше отвращает, чем привлекает. И в то же время… Хель… она…
Он замолк, не в силах подобрать нужное слово.
- Удивительная? – подсказал старый колдун.
- Да! Это женщина как чудесный изумруд – страшно держать в руках и представлять, сколь тяжко будет обладать такой ценностью. Тяжко и опасно. И в то же время никак нельзя не любоваться, не вожделеть эту драгоценность. Все, что в ней отвращает – сила, жесткость, презрение к правилам жизни… все это и привлекает одновременно. Иногда я чувствую к ней отвращение и ненависть… Иногда хочу прогнать, чтобы она не навлекла на нас беду. А временами…
Он вздохнул.
- Временами я вспоминаю, как вынес ее на руках из подземелья, когда она помогла спасти моего сына. И хочу вновь почувствовать ее вес на своих руках. Я мечтаю ощутить, каковы на ощупь ее волосы. Пропустить их между пальцами, гладить, ласкать шелк цвета темного пламени. И я боюсь этого желания.
Какое-то время два бойца помолчали, глядя на огромную Луну. Затем фехтмейстер негромко сказал:
- Но это еще не все. Не так ли?
- Да, это еще не все, - отозвался Раньян после короткой паузы.
Пантин ждал, терпеливо и без понуканий.
- Когда мы встретились в Мильвессе, - негромко начал бретер, и голос его звучал удивительно чисто в могильной тишине зимнего леса. – Мы… Она схватила меня за руку в гневе. Я попробовал освободиться, наши ладони соприкоснулись. Мы были в ярости, это, должно быть, сроднило. Она… Меня… будто иглами укололи, тысячью сразу.
Он запнулся.
- Ты увидел будущее, - констатировал Пантин. – Как иногда видит она. Разные возможности неслучившегося.
- Да. Я узрел два пути. Это сложно описать.
- Мне ли не знать, - снисходительно улыбнулся маг. – Что же тебе открылось?
- Наши пути сойдутся. Но затем настанет час выбора. Если я разорву нити, уйду от нее… или предоставлю ей идти своим путем, передо мной откроется долгая жизнь. В ней будет разное, и хорошее, и дурное, но я проживу много лет и умру своей смертью.
- А если нет?
- Я буду счастлив. Временами… Бок о бок с ней. Но пройдет время, и однажды мне вновь придется выбирать.
- Что именно?
- Я не знаю, - Раньян беспомощно развел руками, жест выглядел комично в исполнении великого Чумы. Комично и в то же время страшно, потому что в нем не оказалось ни капли наигранности.
- Я не знаю. Впереди была только тьма. И кромешное отчаяние, потому что выбор сулил гибель. Я выбирал, кому жить и кому умереть из близких мне людей. И больше ничего. Никаких подробностей. Отчаяние, боль и тьма.
- Тебе страшно.
- Да, мне страшно, - эхом отозвался бретер. – Она жизнь. Она вожделенное счастье. И… она воплощенная Погибель.
- Хотел бы я тебя обнадежить, - проговорил фехтмейстер, подумав немного. – Хотел бы сказать, что увиденное – не сбудется, ибо так велит парадокс Штайна.
- Да, я помню.
Пантин топнул ногой, слушая, как тихонько скрипит под подошвой снег, удивительно чистый, иссиня-белый, играющий в свете луны холодными искрами. Раньян вытянул руку, поймал несколько снежинок, глядя как они превращаются в капли.
- Что будешь делать? – спросил фехтмейстер.
Однако вопрос его остался без ответа.
_________________________
Произведения, что читает Гаваль: «Заповедь» Киплинга и «Баллада о графе фон Глейхене» Михаила Фейгина.