- Уходить на юг, - предложила, в свою очередь, Гамилла и развила идею более подробно.
Мысль выглядела здраво – поселиться в любом из множества бедных городков на южном побережье, которые не представляли никакого интереса для материковой торговли, поскольку не производили ничего эксклюзивного или товарно-изобильного. Бедненько, незаметно, безопасно. Надеяться на роскошную жизнь не придется, но люди с таким набором талантов, да еще грамотные, кусок хлеба изыщут.
Даже у Гаваля нашелся план, хотя и не блещущий изобретательностью: пойти куда-нибудь, а затем разбежаться малыми группами на все стороны света, потому что девять столь разномастных и приметных людей в одной банде никак не спрячутся от чужих, пристальных взоров. Начался вялый поначалу, но крепчающий на глазах спор. Хель, молча слушая, взяла несколько огарков и прилепила их по углам, чтобы добавить света. Артиго тоже молчал, Витора дала ему лепешку и занялась замешиванием жиденького кулеша на сале, чтобы похлебка до рассвета настоялась на углях. Бьярн снова взял меч и точило, не для демонстрации, а сообразно привычке – коли руки свободны, ухаживай за клинком, не прогадаешь. Громоздкий меч нового искупителя выглядел очень старомодно, почти наивно (если так можно охарактеризовать боевой клинок) и в то же время опасно, как вещь, носимая не ради форса.
В горы! На юг! Предложения звучали все громче, полемисты злились, теряя выдержку.
- Нет.
Одно лишь короткое слово разделило спор, как взмах бритвы. Все умолкли, глядя на Хель.
Рыжеволосая женщина села верхом на лавку, переплела длинные пальцы, внимательно, поочередно разглядывая спутников. Повторила:
- Нет. Все это не решения наших забот. То есть решения, но временные, за какое ни схватись.
Она снова оглядела товарищей по бегству странным, неживым взглядом, будто зрачки Хель поглощали свет целиком, не сокращаясь.
- Сейчас в Ойкумене два самых важных, самых главных человека. Один из них в Мильвессе. Он правит миром и зовется Оттовио.
Елена криво усмехнулась, ей казалось удивительным отсутствие традиции нумеровать королей с императорами. Тезкам давали всевозможные прозвища, но и только.
- Второй здесь, с нами.
Все невольно посмотрели на мальчика, который окончательно растерял ухоженность юного дворянина, обломал полированные ногти, исцарапался, наполучал синяков и теперь был неотличим от рядового оборванца. Хотя нет, осанка у него все еще оставалась королевской. И сохранилась привычка смотреть в разговоре на переносицу собеседника, как бы сверху вниз, однако без прямого вызова.
- Артиго нужен всем, - продолжила Хель. – Был, есть и будет, пока его снова кто-нибудь не захватит. Или пока смерть не окажется подтверждена. Это его тяжкая ноша. Его и тех, кто рядом с ним.
Она потерла пальцы друг о друга, будто стирая капли воды. Дождь за стенами усиливался.
- И у меня дурные новости для тех, кто собрался бежать наособицу, - Хель улыбнулась другой половиной рта. – Думаю, уже поздно.
- А чего на меня уставились, - проворчал Марьядек, хотя специально вроде бы никто на браконьера не смотрел. – На себя зенки поворотите… Я вообще пострадавший. Все у меня было в сале и патокой сверху полито. А теперь ни кабачка, ни бабы… И нога опять ноет.
- Это все от сырости, - обнадежила Хель. - Привыкай.
- Она права, - неожиданно буркнул изувеченный рыцарь, шкрябая по мечу бруском. – Вас видели и запомнили. Десятки, может сотни шпиков и лазутчиков месяцами кропали доносы из Пайта. Подробнейшие доносы. Всех вас, каждого описали, измерили, занесли на пергамент. И будут искать неустанно.
- Так я… мы в истории? – зарумянившись, как девица, спросил Гаваль, которому явно пришлась по вкусу идея насчет известности. – И все-все про нас узнают?
- Вот бестолочь, - пробормотала Гамилла, покачивая склоненной головой. Менестрель покосился на нее и увял, видимо сообразив, какие последствия обещает столь необычная слава.
- У тебя есть предложение? – напрямик спросил Кадфаль.
- Да.
Хель сделала паузу, будто предоставив каждому возможность приготовиться, навострив уши для лучшего понимания.