Елена мотнула головой в немом отказе.
- Проснись, - повторила Шена. – Ведь пока спишь ты, не пробудятся остальные. Продолжат бессмысленно кружить в лабиринте чужих судеб.
Елена глубоко вздохнула. Спросила:
- Меня поэтому хотят убить? Чтобы я не разбудила кого-то?
- Да. Многие. Чтобы ты не проснулась. Чтобы ты не вспомнила себя… и других. Чтобы мир оставался прежним. Посмотри наверх. В небо.
- Не хочу смотреть в небо, - прошептала Елена. – Хочу смотреть в твои глаза. Пока мир не закончится. И больше мне ничего не надо. Лишь покой... и ты.
- Посмотри на звезды, - настойчиво повторила Шена. – На реку звезд.
- Меч Божий, - вспомнила Елена, выполняя настойчивую просьбу. – Ты показывала мне созвездия. Я помню. Его еще называют «Друг путешественников». Острие показывает на юг, а рукоять на север. А еще Посланник и Пророк, два созвездия, что всегда вместе. Как мы… в моих воспоминаниях.
- Звезды. Они как искры человеческих жизней, вспыхивают, движутся, светят. Одни ярко, другие слабенько, едва заметно. Одни светят долго, другим уготована совсем короткая жизнь. И все они движутся в едином потоке, у которого нет конца и края. Как зеркало, разбитое на бесчисленные осколки. Ты можешь вспыхнуть Искрой ярче всех, ярче всего. Ты можешь собрать бывшее целым.
- Единое кольцо, чтоб все сковать и всеми править, - горько усмехнулась Елена. Тяжело сглотнула, вытянула руку, дотронулась кончиками пальцев до щеки мертвой подруги. Провела пальцами, ощущая мягкую бархатистость, живое – и желанное! – тепло. Такое памятное, столь дорогое…
- Не знаю, что сделали эти два чудозвона, - прошептала она, преодолевая спазм в горле. – Плохая кислота. Да, грибов подсыпали, наверное… Или Пантин подшаманил. Но всего этого нет.
- Нет, - сказала Шена. – И в то же время да. Это лишь еще один осколок разбитого мира, в который ты смотришь. Смотришь, видя отражение того, что было. Того, что есть. Того, что может быть.
Елена села. Подтянула колени к подбородку, обняла их руками, часто моргая. Вытерла рукавом нос, хлюпающий и распухший от слез.
- Это сказка, - глухо вымолвила женщина. – Сказка была… хорошей. В ней были красота и горе. Воспоминания и загадка. Чувства, которые не забудутся. Но в сказке жить нельзя. Рано или поздно Дед закрывает книгу и надо ложиться в кровать.
Шена прислонилась к напряженной спине подруги, положила голову на плечо. Шепнула над ухом:
- Тогда подождем еще немного. Посидим еще так вот.
- Нет, - покачала головой Елена, не оборачиваясь, и это было самое тяжелое, самое страшное, самое мучительное слово, которое срывалось с ее уст за всю жизнь.
- Пора… заканчивать. Пора возвращаться.
- Твои видения… начала Шена.
- Видения лгут! – отрезала Елена. Подсыхающие слезы жгли уставшие глаза. – Они обещают, но обещанное не сбывается. Я не верю в них!
- Пусть так. Это твой выбор, - с мягкой настойчивостью вымолвила Шена, и было неясно, спрашивает она или утверждает, проговаривает свершившееся.
Елена встала, чувствуя, как скользит по плечу теплая, чужая рука. Скользит и падает, оставив за собой бесконечную пустоту, которую не заполнить уже никогда и ничем. Женщина выпрямилась, поискала и не без труда нашла меч, который торчал средь ковыля, вонзившись почти на ладонь в мягкую землю. Серебряный свет по-прежнему заливал бескрайнюю степь, убивая тени, а высоко над головой вели хоровод звезды, которым не было числа.
- Кто бы вы ни были… - Елена скривила губы в тоскливой, безрадостной усмешке. – Чем бы ты ни было… Желало ты мне добра или зла, я благодарю тебя за… это. За возможность вспомнить. Но все закончилось. Я не хочу угадывать. Не хочу блуждать в путаных и лживых пророчествах. Хватит.
Она склонила голову и тихо, почти шепотом закончила, обращаясь к той, что терпеливо ждала за спиной:
- Ты умерла. Погибла, защищая меня. Спасибо, что подарила мне еще одно воспоминание. Еще несколько минут… Но я ухожу. Ухожу и забираю эту память с собой. Я забираю мою боль. Мою тоску. Мою… мою любовь. Это все не ваше. Это мое. Только мое.
- Что ж… Тогда ступай во тьму. Ступай во тьму и стань тьмой сама, - вымолвила Шена с улыбкой Моны Лизы, которую можно было истолковать тысячей способов.
- Нет, - покачала головой Елена. – Не дождетесь.
- Да, - с глубокой, неподдельной печалью отозвалась Шена, сверкнув глазами. Глазами, в которых радужка слилась со зрачками, пылая изумрудным огнем, как зеленый лазер. - Отказываясь от одного, ты берешь другое, даже если не желаешь того. Тот, кто выбирает сон, лишь уходит дальше, в забвение и тьму. И это тоже выбор.