- Понятно, - качнул головой Ульпиан, будто соглашаясь с чем-то не произнесенным вслух, и повторил тише, более задумчиво. - Понятно…
- Что мне передать моему господину? – настойчиво спросил паж.
- Это непростой вопрос, - сказал Алонсо, продолжая терзать короткую бороденку. - Я так понимаю, щедрая милость графа распространяется лишь на меня и сына благородной семьи Гигехайм?
- Истинно так.
- Но, помнится мне, Артиго сопровождали иные люди? – как бы невзначай уточнил Кехана.
Елена прислушалась внимательнее, кажется, разговор перешел непосредственно к Смешной армии.
- Они недостойны, - решительно приговорил паж, задрав нос, как гордый Буратино. - Лишь избранные званы для участия в церемонии встречи двух высокородных особ, Его Высочества и наследника рода…
Тут молодой павлин сообразил, что совершил ошибку, опасно подойдя к тому, чтобы тем или иным способом обозначить статус Артиго. Паж сделал вид, что закашлялся, прикрывая рот ладонью.
- В этом то и загвоздка, - тяжко вздохнул признанный знаток старинных обычаев и рыцарских добродетелей. - В иных обстоятельствах сие было бы разумно и правильно. Особам низкого происхождения в определенных обстоятельствах нет места среди людей благородных, чья кровь пропитана эссенцией прирожденной знатности.
Елена даже тяжело вздыхать не стала, лишь отметив про себя, что еще один вроде бы нормальный человек оказался козлом. До чего же это неприятная штука - сословное общество… В романтических книгах все выглядело куда приличнее.
- Однако упомянутые особы сопровождали наследника знатной фамилии в тяжких странствиях, - продолжил рассуждения вслух Алонсо. - Они честно, в меру возможностей исполняли долг вассалов и слуг, притом, не будучи связаны присягой, словом или хотя бы договором, исключительно в силу добрых намерений. Таковые действия в высшей степени похвальны и добродетельны. Не отметить их, не включить в свиту указанного наследника было бы… странно.
- Эти скромные заслуги не останутся без награды, - попробовал отбрехаться паж, чувствуя, что разговор уходит в опасном направлении. – Означенным… персонам уже определен постой в хорошем доме известной фамилии.
- И, тем не менее, - гнул свое пожилой рыцарь. - Их наградят как слуг низшего ранга, которым выносят миску похлебки с черного хода. Я нахожу это неправильным. Подлые люди должны знать свое место, но и добродетельные поступки следует вознаграждать надлежащим образом.
И вот так у них все, подумала Елена. Кто скажет, кем считать Алонсо после этого? Чванливым скотом или достойным человеком с принципами? Точнее: как распределить пропорции того и другого в одной душе?
- Так что я должен передать господину? - растерянно вопросил паж.
- Сообщи любезному графу, что я счел бы за великую честь сопроводить его в представлении молодого господина тетрарху, облегченному славой и достоинствами. Но… - кавалер задумался на мгновение. - Боюсь, старые раны и плохо сросшиеся кости не позволят мне поспешить, чтобы догнать графа и карету Артиго. Заставлять же себя ждать - противно моим правилам и было бы неуместно. Так что пусть все идет своим чередом.
- Мой господин будет… - паж опять скривился в гримасе. - Он не испытает по этому поводу радости… или признательности.
- Это право твоего господина, - с обманчивой вежливостью ответил рыцарь, в его тоне и на лице явственно читалось пояснение, куда Блохт может поместить свое отсутствие признательности.
- Я перескажу ваши слова в точности, - поклонился недовольный паж.
- Так и сделай, - милостиво одобрил Кехана.
* * *
Это случилось вчера, и Елена сочла, что так, пожалуй, будет лучше всего. Женщина не испытывала по большому счету никакого желания светиться в разборках аристократов и прочих играх королей. Ее вполне устраивала возможность приехать с хорошей компанией в большой город и посмотреть, какую пользу можно будет из этого всего извлечь. Было жаль Раньяна, однако… ничего более значимого, чем просто жалость Елена в душе не сыскала, хотя честно постаралась. Бретер помогал ей, она помогала бретеру, обе стороны извлекли пользу, сделка вышла справедливой. К тому же, судя по всему, Артиго на какое-то (вероятно долгое) время окажется в безопасности, под присмотром королевской братвы. Наверное, ура.
Женщина даже опасалась, не решит ли Пантин вмешаться в мирские дела, помогая ученику, пусть и бывшему. Тогда пришлось бы выбирать – спокойствие или наставник, и Елена категорически не была уверена в том, чью сторону возьмет. Но фехтмейстера, кажется, судьба Раньяна и его сына волновала еще меньше, чем рыжеволосую лекарку-писца. Или он последовательно реализовывал свою философию невмешательства.