Комплексное изучение русского усадебного театра, как и русского «благородного любительства» в целом, только начинается. Сложность исследования этого явления заключается и в необходимости огромного географического охвата (поэтому на начальных этапах целесообразным кажется ограничиться лишь несколькими центральными губерниями, хотя это и не даст полноты картины), и в устном типе такой театральной культуры (очень редко усадебные театральные затеи каким-либо образом документировались). Однако изучение дворянских сообществ, предпринятое международной группой исследователей в проекте «Культура и быт русского дворянства в провинции в XVIII века» (под эгидой Германского исторического института в Москве), — один из возможных путей к последующему выявлению окказиональных и регулярных театральных представлений, к составлению карты усадебных театров всех типов, к систематизации материалов о «благородных актерах» и прочем. Обнаружение различного рода связей (родственных, служебных, полковых, соседских) дает возможность найти «гнезда» благородного любительства. В свою очередь, материалы по усадебным театральным затеям (равно как салонам, кружкам и иным формам культурного общежительста) позволяют точнее и тоньше исследовать не только структуру провинциального дворянского сообщества, но и механизмы его существования.
В последней трети XVIII века сформировались различные модели отношения провинции к «столичности» завезенных театральных форм: отторжение («свой» провинциальный путь, неприятие западной театральной традиции, акцентированное обращение к театральным развлечениям допетровской Руси: шуты, дураки, скоморохи[232]); частичное приятие (смешанный вариант новых европейских развлекательных форм и традиционных развлечений); подражание (тщательное копирование, «как в столице»), соперничество («не хуже, чем в столице») и другие. Все эти модели развивались и эволюционировали в последующие десятилетия, в первой трети XIX века, но это уже тема другого исследования.
В таблице Т. Дынник «Распределение усадебных крепостных театров» (Дынник Т. Крепостной театр. Л., 1933. С. 251–255) приводились сведения всего лишь о 12 крепостных усадебных театрах, существовавших в XVIII веке.
В первом издании монографии Жизнь усадебного мифа: утраченный и обретенный рай таблица Т. Дынник, взятая за основу, была дополнена и уточнена: так, усадебных театров XVIII века (не только с крепостными труппами) в новом варианте таблицы было представлено 19 (Дмитриева Е.Е., Купцова О.Н. Жизнь усадебного мифа. С. 467–518).
В настоящий момент автором статьи выявлено применительно к последней трети XVIII века около 70 русских усадебных театров (как с крепостными, так и с «благородными» актерами) в 19 губерниях (и это без учета загородных императорских резиденций). Существование этих семи десятков усадебных театров документировано в различной степени. Некоторые из них лишь глухо упомянуты в мемуарах; не везде возможно дать точную датировку (предположительно часть из приведенных ниже в списке театров функционировала чуть позже, на рубеже XVIII–XIX и в начале XIX века); требуют уточнения названия некоторых усадеб и имена их владельцев; не всегда надежно указание на наличие крепостной труппы и т.п. Верификация всех этих сведений — дело будущего.
232
В начале XIX века в некоторых аристократических домах столицы и больших городов России еще держали шутов, домашних дураков и дур. Диким, варварским и специфически российским казался этот обычай иностранцам. Уже в 1803 году Марту Вильмот, приехавшую из Ирландии, удивляло то, что в России, в отличие от Европы, по-прежнему «во многих лучших домах держат шутов…»