С другой стороны, те же удобства расположения Тульской провинции делали контроль за действиями местных воевод со стороны центральных ведомств гораздо более легким, чем в отдаленных губерниях. Принято считать, однако, что сосредоточение в руках воеводы всех ветвей власти и управления, а также обширность Российской империи и недостаток средств, выделяемых государством на нужды местной администрации, создавали ситуацию, в которой воеводы обладали почти безграничной властью и чувствовали себя полноценными хозяевами региона, чему способствовало также редкое посещение провинций ревизорами из центра{446}. Последнее утверждение не совсем верно: Юрий Владимирович Готье, говоря об областном управлении в период с 1725 по 1762 год, приводит примеры многочисленных комиссий, посылаемых из Петербурга для расследования злоупотреблений на местах. Сенатские следственные комиссии были не редкостью даже в отдаленных регионах Сибири{447}. Это, безусловно, не отменяет в целом факта недостаточного контроля сверху за деятельностью местных властных органов. Привлекает, однако, внимание отсутствие в указанное время крупных судебных разбирательств над воеводами Тульского края. В отличие от громких процессов над управителями других регионов{448} воеводы Тульской провинции не были замечены в серьезных нарушениях или преступлениях[92]. Причины этого могли быть опять-таки двоякими: либо в силу особых забот московского губернатора они не находились в орбите его постоянного контроля, либо тульские воеводы представляли собой верных служак, хороших управителей и порядочных людей.
Первое обстоятельство не подтверждается фактами: в делопроизводственных бумагах канцелярии Тульской провинции мы видим постоянные запросы канцелярий как московского губернатора, так и центральных властей о предоставлении отчетов по тому или иному поводу и сведений о деятельности местных воевод. Регулярно требовались ведомости о проведении «присутствий», то есть заседаний в канцеляриях для решения разноообразных дел; задержки в поставке податей или иные нарушения организации управления регионом замечались и наказывались штрафами[93].
Уездные воеводы были под контролем воеводы провинциального, но и последний не избегал наказаний, если уездный воевода не выполнял должного в срок. Так, провинциальный воевода Квашнин-Самарин подвергся в 1754 году штрафу за неправильный сбор таможенных, кабацких и канцелярских пошлин воеводой в Алексине{449}.
Такой пристальный надзор за деятельностью воевод со стороны центральных органов серьезно ограничивал полноту власти как провинциального, так и уездных управителей, вынуждая их ответственнее относиться к исполнению законов. Полномочия воевод во вверенном им регионе ограничивались также и снизу, в силу фактических пределов их власти на местах, в первую очередь в отношениях с городским населением провинции. По действовавшему законодательству городское население подлежало сословному суду в ратушах и магистратах и только разбирательство уголовных преступлений горожан входило в юрисдикцию воевод{450}. В Тульской провинции власть провинциального воеводы была ограничена значительно больше: половина жителей центрального города была вообще выведена из его подчинения. По указу Сената 1741 года тульские оружейники относились к ведомству Оружейной канцелярии, подчиненной напрямую Военной коллегии, а с 1749 года они изымались из подчинения воеводе и по полицейским и уголовным делам{451}. В случае возникавших конфликтов в городе или противоречий между оружейниками и городскими или провинциальными властями в разбирательство немедленно включалась Военная коллегия и вслед за ней Сенат. В таких условиях отсутствие следственных дел над воеводами Тульского края может положительно свидетельствовать в пользу их «беспорочной службы», что подтверждалось и соответствующими отметками в их «сказках». О человеческой порядочности воевод мы можем судить лишь косвенно, так как всегда остается вероятность того, что тульские воеводы были ловкими управленцами, умело использовавшими неформальные связи в Москве и выходившими сухими из воды. Но об их способности управлять регионом мы можем хотя бы частично судить по их служебным «историям» и обстоятельствам их жизни.
92
Немногочисленные процессы над воеводами Тульского края относятся к более раннему или более позднему периодам и, за исключением одного, не были связаны с серьезными преступлениями. Вот эти случаи: следствие 1738 года над каширским воеводой Я.П. Баскаковым по поводу совершенных им злоупотреблений и убийства закончилось его казнью; следствие 1744 года о «предерзостных поступках» белевского воеводы Д.С. Шеншина (хулиганстве и участии в драке) привело лишь к его отстранению от должности; тем же закончилось разбирательство по делу другого воеводы в Белеве (в 1765–1767 годах), Н.Ф. Кашталинского, обвиненного в конфликте с купцами, в котором сам воевода был избит; в 1763–1764 годах шло сенатское разбирательство по поводу закупок провианта и фуража по завышенным ценам новосильским воеводой Л.Ф. Юрасовым. См.:
93
См., например, неполный перечень рапортов за 1757 год, затребованных Главным комиссариатом, а также донесений из уездных канцелярий в провинциальную за тот же год, отложившихся в фондах Тульской провинциальной канцелярии: ГАТО. Ф. 55. Оп. 2. Д. 2129: Дело о количестве решенных дел о колодниках, содержащихся в Крапивенской воеводской канцелярии; ведомости Веневской воеводской канцелярии, посылаемые в Главный комиссариат, о служебной деятельности прапорщика Якова Максимова и воеводы Дмитрия Данилова; Д. 2130: Рапорт Епифанской воеводской канцелярии в Главный комиссариат о количестве присутствий поручика Максима Ратаева, состоящего при подушном сборе; ведомость Веневской воеводской канцелярии о количестве присутствий прапорщика Якова Максимова, состоящего при подушном сборе; Д. 2131: Ведомость о количестве присутствий в алексинской воеводской канцелярии воеводы Фомы Хрущова и при подушном сборе поручика Прокофия Горемыкина; Д. 2133: Рапорт Крапивенской воеводской канцелярии в Тульскую провинциальную канцелярию о количестве и составе присутствующих при решении дел; ведомости Веневской воеводской канцелярии, посылаемые в Главный комиссариат, о служебной деятельности воеводы Дмитрия Данилова и прапорщика Якова Максимова; Д. 2135: Рапорт в Тульскую провинциальную канцелярию о количестве присутствий в Дедиловской воеводской канцелярии воеводы Ушакова; Д. 2137: Дело о количестве присутствий в Епифанской воеводской канцелярии воеводы прапорщика Чоглокова и поручика Максима Ратаева; Д. 2138: Ведомость о количестве присутствий в Алексинской воеводской канцелярии воеводы Фомы Хрущова и поручика Прокофия Горемыкина; Д. 2141: Ведомость в Тульскую провинциальную канцелярию о количестве присутствий воеводы Фомы Хрущова в Алексинской воеводской канцелярии; Д. 2990: Рапорт и ведомость Алексинской воеводской канцелярии в Тульскую провинциальную канцелярию о проведении присутствий с коллежским асессором Фомой Федосеевичем Хрушовым с декабря 1756 г. по январь 1757 г.; и др. О нарушениях воевод см.: Там же: Д. 2981: Доношение Веневской воеводской канцелярии в Тульскую провинциальную канцелярию о розыске бывшего воеводы города Венева — титулярного советника Дмитрия Данилова для сдачи им дел новому воеводе. 1761 г.; Д. 3470: Инструкция Тульской провинциальной канцелярии, выданная капралу Николаю Борщову для вручения письменного предписания титулярному советнику из села Барыбино Тульского у. Д.К. Данилову о немедленной явке его в Тульскую провинциальную канцелярию; Д. 3529: Доношение Веневской воеводской канцелярии в Тульскую провинциальную канцелярию о взыскании штрафных денег с бывшего воеводы г. Венева титулярного советника Дмитрия Данилова. 1763–1764 гг. См. также: Там же. Д. 604, 639, 641, 957, 1104, 1608, 1901, 2269 и др.