Вот такие дела.
Итак:
Сравнение должно соединяться с объектом не менее чем двумя смысловыми нитками. Девушка-березка – годится (красивая + стройная). Девушка – труба ТЭЦ – не годится (одной лишь стройности мало).
И особенно важна точка зрения. Кто говорит (думает, сравнивает). Рассказчик – это не просто человек – у него есть пол, возраст, культурный уровень и т. п. Ясно, что сравнивать одинокий том с последней папиросой и вспоминать уличную поговорку про вора – это скорее мужская речь. А про челюсть со скрытой адресацией к Гумилеву – возможно, это скорее речь романтической женщины. Про покосившийся забор вокруг старой дачи – речь скорее гендерно нейтральная.
Но вообще лучше без этих фокусов. Вот так:
«На полке стояло собрание сочинений Льва Толстого. Двух томов не хватало. Разумеется, утащили “Анну Каренину”…»
Короче говоря – хорошая книга должна быть не только хорошо придумана, но и хорошо собрана из хороших деталей.
Хотя мне часто говорят:
«Да ладно вам про композицию, сюжет, зачин и финал, характеры и стиль… Кому это надо? Главное – это талант автора! Когда книга талантлива – она захватывает, она заставляет вчитываться, не дает оторваться. А когда нет – тогда извините, и не морочьте нам голову композицией и стилем».
Это все равно, что я бы сказал:
«Да ладно вам про двигатели, топливо, аэродинамику и электронику! Кому это надо? Главное, чтобы самолет летел! Чтобы он бороздил небеса! Когда он летит этакой серебряной птицей – это прекрасно! А когда не может взлететь – то не морочьте нам голову двигателями и аэродинамикой».
Детское, «чудесатое» отношение к делу. Ни в литературе, ни в самолетостроении так не получается.
мотив, фактура и предыстория
Упражнение
Он снова вошел в эту комнату. Первый раз за полгода. Она стояла у окна, спиной к двери.
Боже, даже не верится, они не виделись целых полгода, шесть месяцев, двадцать шесть недель, сто восемьдесят дней, какое-то несчетное количество часов, и ему казалось, что он вспоминал ее каждый час.
– А вот и я! – сказал он, стараясь говорить весело и просто.
Как будто не полгода прошло, а полчаса. Как будто он куда-то вышел ненадолго и тут же вернулся.
Она обернулась, улыбнулась, вспыхнула и бросилась к нему.
– Здравствуй!
Они обнялись. Он почувствовал, как сильно она стиснула ему плечи; ее пальцы гладили, нет – жадно ощупывали его спину, шею, затылок
– Здравствуй, моя хорошая, – говорил он, поглаживая ее в ответ, проводя пальцем по ложбинке между ее лопаток, вниз, до самой талии.
– Господи, – шептала она. – Господи, наконец-то. Я так тебя ждала…
– И я, и я, и я… – бормотал он.
Он был счастлив. Он очень скучал по ней все эти полгода. Он истосковался по ее поцелуям, по ее объятиям, по всей ее сладости и радости. Он знал, что прямо сейчас они поедут к нему и им будет хорошо.
– Господи, – говорила она. – Я только сейчас я поняла, как я на самом деле тебя люблю. Как ты мне бесконечно дорог. Как я к тебе привязана, всей собою. Всей душой, всей своей жизнью. Вот теперь я как будто вдруг узнала самую важную правду про себя…
– Какую? – тихо спросил он, чуточку отстранившись и вглядываясь в нее.
– У меня ничего нет, кроме тебя, вот моя правда… Нет, нет, что ты, конечно, конечно, – шептала она, поднимая к нему лицо, покрасневшее, будто бы смятое счастьем, – у меня много всего, работа, друзья, но ты главнее всего. Главнее тебя нет.
– Ну ладно, ладно, – вдруг сказал он.
Еще минуту назад он жил предвкушением того, как они войдут в его пустую квартиру, обнимутся и повалятся на кровать, которую он утром застелил свежим бельем. Но сейчас все стало по-другому. Его тело еще желало объятий и ласк, тем более что она так жарко к нему прижималась. Смешно и странно. Он продолжал ее обнимать, он все еще продолжал хотеть ее как мужчина, но желание уходило из его сердца – не быстро, но неуклонно, как вода из ванны, когда выдернешь пробку.
– Ладно, не надо так уж прямо вот… – повторил он.
– Что не надо? – изумилась она.
– Не надо говорить глупости! – поморщился он. – Не морочь голову.
– Я не морочу тебе голову, – она резко побледнела. – Я говорю правду.
– Не морочь голову себе! – раздраженно сказал он. – Сама себе не морочь голову, понимаешь?
– Я говорю правду, – повторила она, продолжая его обнимать. – Что-то случилось? Ты меня разлюбил?