И люди заговорили:
— Немец, немец, сгори он... Когда он уйдет от нас?
С утра рабочие пришли в свою столовую с возбужденными и злыми лицами. Запах жидкой похлебки наполнял воздух. Все нетерпеливо расхаживали по комнатам, ожидая миски с супом. Они знали, что эта постная похлебка разольется по голодному телу и не насытит, а лишь ослабит.
Они торопились доесть в надежде на вторую миску этого супа.
— Товарищ заведующий, сегодня останется?
— Товарищ заведующий, вчера многие получили, а я нет.
Заведующий не ответил, ибо в это время пришел немецкий контролер и, усевшись, как собака над костью, не отходил.
Немец посмотрел сквозь очки, оседлавшие его широкий красный нос, в котел с оставшимся супом и произнес:
— Составлю протокол! Вы получаете лишние продукты, вы нас обманываете. Составлю протокол и закрою столовую.
— Но суп разрешите роздать?
— Во второй раз? Свиньи! Не насытились одной порцией?
Заведующий оправдывался сначала робко, но вскоре голос его пронзительно зазвучал:
— Свиньи? У нас здесь рабочие, члены профессиональных союзов, у нас нет свиней. Вы слышите, товарищи, мы — свиньи!..
Он обращался к рабочим, возбужденно обступившим котел.
— Паршивая собака, ты сам — свинья!
— Вон отсюда!
— Вон!
Кричали рабочие.
Глаза у контролера покраснели. Он потрясал кулаком: «Доннер веттер». Он вопил, размахивая руками, и пятился к клетушке кассира. Здесь он почувствовал себя увереннее и стал стучать кулаком по столу.
— Доннер веттер... Евреи, проклятые!.. Выходи, выходи, выходи!..
Рабочие остановились возле барьера. Контролер резко повернулся к кассиру, как к человеку, который должен быть с ним заодно.
— Кассир!..
— Я ведь тоже проклятый еврей — ответил Шие.
Контролер посмотрел на него глазами, которые утратили на минуту свой цвет и выражение. Шие обратился к рабочим:
— Товарищи, действительно, какой смысл бегать за ним? Не устраивайте скандала. А для тех, кто не понимает по-еврейски, я говорю по-русски: наложите ему во все лопатки и выбросьте вон.
Вперед выступил Илья с палкой в руке.
— Кассир, если ты скажешь еще одно слово в защиту, ты получишь палкой по голове.
Он быстро повернулся к контролеру, открыл дверцу барьера и крикнул:
— Вон отсюда!
Ложки алюминиевые, жестяные, летели в контролера, грязные тряпки попадали ему в лицо. Его толкали, ему наступали на ноги и, наконец, выгнали.
Затем разделили остатки суда.
В столовой шумели, рассказывали и переспрашивали, а подле кассы взволнованно бегал Лондон и, обращаясь к Шие, твердил:
— Столовую закроют; это — во-первых. Инициатива не должна была исходить от Ильи, это — во-вторых. Он, видите ли, желал показать свое геройство, порисоваться... Это ведь низкие, дикие инстинкты, я вас спрашиваю, я вас спрашиваю...
Шие углубился в свои квитационные книжки. Лондон поднес к его глазам руку и с подкупающей серьезностью сказал:
— Зачем держат этого Илью?.. Человек, у которого только отрицательные стороны... Я спрашиваю, что он создал?.. Во всяком случае недостатков в нем больше, чем достоинств, значительно больше...
Шие хотелось молчать; разве он не. знает, что Лондон только и делает, что критикует действия бундовцев, разве он не знает, что Лондон, не выступая открыто против Бунда, готов всегда насмехаться над бундовцами, подмигивая при этом одним глазом.
Как бы нехотя, Шие отвечает:
— Товарищ Лондон, что вы мне рассказываете про недостатки. Нет человека без недостатков.
— Ну, ну...
— Не «ну, ну», а да, да. Если вы хотите, то я вам скажу, что во всем мире нет человека без недостатков. Если прощупать вас, тоже можно обнаружить, что вы не «цадик 8 в шкуре»... Может вы хотите выслушать, что я расскажу о вас.
— Это уж слишком с вашей стороны... Мы говорим об Илье. В литературе он бы наверное выглядел отрицательным типом.
— Так говорят гимназисты...
— Над вами будут смеяться.
— Смеяться? На здоровые, кто хочет, пусть смеется. Вы видите человека, товарищ Лондон, только внешне, вы судите по форме, а не по сути... Человека надо брать глубже. Посмотреть, что делается внутри его... Что вы знаете об Илье? Он постоянно подставляет свои плечи под опасность, а вы сидите на печи и высказываете свои оценки.
Шие казалось, что хорошие слова, сказанные об Илье, изменили и отношение к нему. Илья стал ему ближе, и Шие решил, что Илье можно доверить значительно больше, нежели он раньше думал.