Откуда у него дамские головные платки?
Никто, конечно, вслух не скажет. Когда он говорит, ему верят и удивляются его способностям, но когда он уходит, люди вспоминают, что он солгал.
Лейб-Иосель побывал во многих городах, работал санитаром помогал беженцам и симпатизировал Бунду. Бундовцы отбывали каторгу, бежали из Сибири, сидели в тюрьмах,— за это он их уважал.
Он любил жить на даче до поздней осени и вставать на рассвете. Однажды в утреннем тумане он увидел, что два человека прячутся от него за деревьями. Тогда он вытащил из кармана свои дамские головные платки и направился к фигурам. Нашел он знакомых.
— Товарищи, дорогие товарищи, я ведь люблю, когда ко мне приходят...
Товарищи не двинулись с места.
— Товарищ Илья!..
Илья перебил его:
— Где мы находимся?
— В лесу.
— Далеко от города?
— Не совсем.
— А мы думали, что далеко. Уже светло... Мы идем к вам.
На даче никого нет. Окна закрыты внутренними ставнями из сколоченных досок. В окна пробивался скупой, усталый свет. На столе валялась немытая посуда ,и колода карт:. Лейб-Иосель играл вчера с собой. У стола кровать с соломенным тюфяком, накрытая одеялом. Пришедшие молча сели на кровать. Лейб-Иосель тяжело опустился напротив, оперся и стал молча ждать, пока его не спросят. Но они молчали. А между тем он готов был выполнить с радостью их любое желание. Тогда он вытащил ставни из окон, тотчас светлые глаза дня со всех сторон заглянули в комнату. Гости все еще молчали, опустив головы. Это уже становилось досадным. В городе такие люди не хотят с ним дружить, но здесь? Они приходят к нему, садятся на его кровать, и он радуется их приходу, а они молчат. Он прервал это молчание.
— Эй, товарищи, почему вы дуетесь на меня? Я Бунд люблю. Я друг,— и чтобы показать свою дружбу, он быстро Добавил: — Сколько денег нужно Бунду?
Он схватился за карман, как бы собираясь дать деньги.
Шие с Ильей были подготовлены к тому, чтобы услышать за дверью шаги и они слегка дрожали.
Вскоре пошел дождь, густой и шумный.
Они повеселели, почувствовав теплоту. Им казалось, что дождь заметает все их следы. Они рассчитали, что находятся в другом конце города, и успокоились. Сели пить чай.
Целый день они спали. Под вечер Илья проснулся, спрыгнул с кровати и остановился испуганный.
— Бегают вокруг дома.
— Это дождь.
Он снова лег.
Под утро Шие сказал ему:
— Забудь! Ничего не произошло...
Но забыть не так легко, потому что у Ильи еще дрожат руки и улыбающийся немец стоит перед глазами. Страх вошел в Илью.
К вечеру снова стало легче, к вечеру Лейб-Иосель принес немецкую фляжку с ромом, они опьянели и легли спать.
Настал третий день. Они позволили себе улыбнуться, и Шие мог уже спокойно сказать:
— Собственно, это плевок... Когда нужно рвать у селедки хвост, так ведь это только хвост селедки, а когда нужно спрятать голову человека,— это то же самое, — мы не институтки, но все же...
Илья не дал ему докончить:
— Это ничего, все ничего... Что такое человек? На мертвого трудно смотреть, но стрелять в живого... Это все ничего?..
Осень просыхала. Дни приходили грустные, туманные с ледяными сосульками на желобах, с холодными ветрами.
Ночью Илья и Шие выходят на балкон и сидят в темноте, путаясь в старое пальто Лейб-Иоселя. Дрожат от холодного ветра, от низкого темного неба, висящего, как обгоревший потолок; сидят тихо, без слов. Всматриваются в далекую тишину и прислушиваются к шуму ветра, который набрасывается на деревья и ворует дым из труб.
Долгими осенними ночами сидели они, ни о чем не думая, ни о чем не говоря, и чувствовали себя оторванными, заброшенными.
Вечера стали холодные, и они все больше кутались и дрожали. Небо казалось более низким и чужим, и мерещились чьи то протянутые руки, которые могут ежеминутно схватить.
Выпал первый снег.
— Что будет? — спрашивал Шие.— Как долго мы здесь останемся?
Илья не любил холодной зимы, зимой он ленив, он любит сидеть у теплой печки.
— Куда мы потащимся зимой? Холодно и грустно,— нужно остаться здесь до весны.
Шие все равно! Что Лейб-Иосель скажет? Илья начал выведывать и расспрашивать у Лейб-Иоселя и при этом рассказывал ему, что сам он неоднократно зимовал на даче, что нет ничего лучше этого. Лейб-Иосель повеселел.
— Если только вы хотите, самому скучно, но вместе... Я люблю вместе, вы же меня знаете? Лейб-Иосель любит людей...
Они почувствовали себя так, будто после долгих скитаний вернулись домой и могут прилечь отдохнуть на своей кровати, могут сесть за свой стол, могут избежать человека, с которым не хотят встреч.