Голодный, он двинулся дальше. Миновал деревушку, в другой остановился, чтобы поесть. Крестьянин потихоньку спросил у него, не знает ли он о революции в России... Ходят слухи...
Шие ничего не знал. Он взволновался, лицо его засветилось, он еще сам не знал, чему радуется, но уж был полон бодрости и восторга.
Полдень, солнце стояло посреди неба. Шие продолжал свой путь.
ПРЯМОЕ, ТАЙНОЕ...
В России отгремел «февраль». Наступал «июль». Уже была известна произнесенная Лениным с броневика на Финляндском вокзале речь. Керенский гнал солдат на фронт в наступление.
В русских городах и деревнях, в каждом уголке большой разбросанной страны ветры и люди и ружья с беспокойством и уверенностью через Неву, Волгу и Дон указывали новый путь. И путь этот вел и привел к ночи осеннего месяца Октября. Гулким выстрелом отмечен, запечатлен и определен в истории навсегда этот день — 25 Октября.
Здесь же было тихо, серо и спокойно. Старый город с фундаментальными зданиями, с большими витринами, с раскрытыми дверьми, грузно падая с ног, терял свои последние силы; пустыми улицами тянулись его нищенские руки.
Люди услыхали, что по ту сторону фронта с разрытыми окопами, там, где страна называется Россией, произошло что-то важное и - кто знает: к добру ли, или ко злу?
И хотя люди мало знали и еще меньше понимали происшедшее, все же кое-что уяснялось.
— Кто такой Ленин?
В рабочей столовой новый кассир. Он продает старые талоны. Теперь здесь много говорят о России, рабочих занимает один вопрос, — он у всех на устах:
— С кем Бунд?
— Большевики или меньшевики?
Бунд сам не знал. Каждый день устраивались собрания, каждый день собирались и обсуждали: с кем? Бежавший из России бундовец прибыл в старый город искать защиты и порядка в тихих улицах оккупированной местности и привез правильную и точную информацию: Бунд остается на своих прежних позициях.
Уже на другой день рабочие узнали, что бежавший из России — видный бундовец. Они хотели знать:
— С большевиками или с меньшевиками?
На улицах царил порядок, на перекрестках стояли немецкие полицейские, на их лицах отражалась гордость победителей. Было спокойно и тихо, и никого не касались споры и дискуссии в рабочей столовой.
Но партии уже кое-что почувствовали.
В городе было много таких, которые в годы первой русской революции были ораторами, деятелями и политиками. Они потом свернули в сторону, показав свою дрожащую спину и испуганное лицо.
Блуждающие черные глаза Лондона стали еще подвижнее, он искал своих прежних товарищей, желая снова собрать их.
По вечерам собираются у него. Жена разливает чай, ставит на стол красивый сервиз: целую дюжину кофейных чашек с синим ободком и синими цветочками, большой чайник с такими же ободком и цветочками и не забывает каждый вечер напоминать, что этот сервиз получен как свадебный подарок.
Все старые знакомые уже собрались, пршел даже Дуда Кавеньяки. О нем уже успели позабыть, хотя он когда-то был не то членом ЦК, не то кандидатом. Он чувствовал себя, как бедный родственник среди богатых. Он знал, почему его забыли. Дуда Кавеньяки был горячим противником войны, но поскольку война уже началась, кто-то должен победить, а немцы уже здесь, и потому он больше симпатизирует немцам... Но Кавеньяки знает еще и другую причину. Он, Дуда-Кавеньяки, бывший член или кандидат в члены ЦК, бывший ешиботник с раввинским дипломом, ставший потом еврейским социалистом, вел большую сахарную торговлю. Он мог оставить весь город без сахара, он мог засыпать его сахаром. И люди просто забыли, что спекулянт Кавеньяки, когда-то принадлежал к их партии. Тогда юн пришел сам. Они сказали:
— Очень хорошо, что он пришел, партии нужны будут средства.
Кавеньяки почувствовал себя, как дома. Вспомнил, что он старше и опытнее сидящих здесь. Пощипывая свою острую бородку, он провозгласил свою программу:
— Демократическая община с тайным, равным, прямым...
Другие пока молчали. Стоит лишь слово сказать, как Бунд ухватится и начнет твердить, что Эс-эс и П. Ц.12, бегают за ним. Через несколько дней они, однако, были огорошены, словно их поставили вниз головой. Бунд созвал митинг и возвестил:
— Мы требуем демократической общины с равным, тайным, прямым...
Этого Лондон уже не мог выдержать. Он взошел на трибуну, стал возле седоголового бундовского оратора, поднимающего во время речи острые носки своих ботинок, и начал свою речь, как обычно:
12
Эс - Эс — сионистско- социалистическая партия, видевшая единственно правильное разрешение «еврейского вопроса» и образовании автономного еврейского государства в Палестине или временно там, где еврейская масса составляет большинство. Они были выразителями мелко-буржуазных тенденций, занимались травлей сторонников идей интернациональной солидарности рабочих, проповедуя среди еврейских рабочих масс неприкрашенный национализм.
Поалей-Цион — еврейская мелкобуржуазная партия, пытавшаяся совместить сионизм с социализмом, стремившаяся к построению евр, государства в Палестине. Этим самым они отвлекали еврейских рабочих от непосредственной активной политической борьбы совместно с русскими рабочими —в России.