Двуединый наклонился к Медку, запустил пальцы в густую серую шесть, но ошейника не нащупал.
– Они что, его сняли? – спросил он у пса.
Медок утвердительно гавкнул.
– Ну вот, – выпрямился Ломон. – Слышали? Канталахтинцы сняли ошейник. Значит, прочитали записку.
– Но на связь не вышли? – спросила Олюшка.
– Нет, – развел руками двуединый. – Может, у них не было рации или она не поддерживала нужную частоту.
– А может, вы другое там написали, – пронзила его осица таким холодным взглядом, что Ломон едва удержался, чтобы не поежиться. – Может, вы предложили возить на вездеходе туда-сюда грузы вместо них. И им хорошо – не нужно по небу мотаться, и вам навару выше крыши. Ну а потом вы открыли стрельбу, чтобы отлет дирижабля и эти вот как бы законные санкции получили бесспорное основание. Как тебе такой вариант?
– Вот ведь гады! – навел на Ломона «Печенгу» трубник.
Глава 5
Медок зарычал, явно собираясь броситься на Подуху.
– Оставь его, пусть потешится, – остановил пса двуединый, а потом, всерьез начиная злиться, взмахнул руками: – Вы что, совсем рехнулись? Ладно этот, – мотнул он головой на целящегося в него трубника, – молодой еще, глупый, но ты-то должна соображать! – вперил он возмущенный взгляд на Олюшку.
– Вот я и сообразила, – недобро усмехнулась та.
– Сообразила!.. Ты книжек начиталась. Дешевых боевиков. А логично мыслить пыталась хотя бы? Для начала, канталахтинцы – они что, идиоты? Им кто-то записку прислал: «Мы будем вместо вас товар возить», а они такие: «О! Круто! Полетели домой, пацаны, халява заявилась»? Как минимум они бы захотели сначала с нами лично встретиться и все обговорить. Но еще и чисто технически… Во-первых, на тот момент у нас не было никакого вездехода. Во-вторых, в него не поместится и трети того, что помещается в грузовую гондолу дирижабля, а скорее всего и пятой части не поместится… В-третьих, дорога с ее опасностями – тут мне даже вам ничего рассказывать не нужно, сами все видели и понимаете. Ну и наконец, мы-то что, тоже идиоты, по-твоему? Как бы мы стали все это в Мончетундровске проворачивать, если там нас за это или вы с подругами, или, вон, трубники тут же и прикончили бы? Да и еще бы наверняка желающие нашлись.
– Это уж точно, – пробормотал Подуха, опуская «Печенгу» и косясь на продолжавшего утробно рычать пса. – Только еще раз меня глупым назовешь, я тебя…
Медок недвусмысленно залаял.
– Хватит, дружище, – погладил Ломон его лохматую голову и перевел взгляд на трубника: – Ну а ты, если умный, скажи-ка, что может подтвердить мои слова?
– Канталахтинцы могут, – буркнул тот. – Если они еще живы, в чем я сильно сомневаюсь.
– Или записка, – негромко произнесла Олюшка. – Уж она-то скорее всего никуда не делась. Чем вы ее написали?
– Зан выжег прямо на ошейнике раскаленным стержнем.
– Тогда точно сохранилась. Доберемся до дирижабля, найдем ее, прочитаем, и если там…
– Можешь не продолжать, – остановил осицу двуединый. – Если там не то, что я вам сказал, тогда вы нас прикончите. Угадал? Только есть небольшой нюанс: как мы туда доберемся? Придется невесть сколько пешком по лесу топать, а там ведь наверняка не только волки с медведями, но и оказии да всякие исчадия Помутнения имеются. Все на такой риск согласны?
– А если не согласны, предлагаешь нам в Мончетундровск на своих двоих возвращаться? – усмехнулась Олюшка. – Это ты считаешь менее опасным?
– Волков я, честно говоря, побаиваюсь, – поежился Васюта. – У меня даже стишок про них есть:
– С волками еще, допустим, наш Медок может справиться, – улыбнулся Ломон. – Да и автоматы против них с медведями мощная сила. А вот то, что припасло Помутнение…
– Зона Севера, – поправил Васюта, – мне так больше нравится. И потом… А зачем нам пешком куда-то идти? Вездеход же есть.
– Ты уже забыл, что заглушил двигатель? – сурово глянул на него двуединый.
– Мы же еще не пробовали его завести… Аккумулятор наверняка уже подзарядился.
– Так чего мы тогда тут лясы точим?! – воскликнул Ломон. – Живо по местам!
– Ишь, раскомандовался!.. – проворчала Олюшка, но к вездеходу, как и все остальные, пошла.
Двигатель, пару раз фыркнув, уверенно затарахтел, и двуединый, как, впрочем, и все, с облегчением выдохнул. В кабине сидел сейчас только Васюта, остальные стояли рядом, ожидая результата. И теперь, когда тот был получен, Подуха поставил ногу на ступеньку, чтобы тоже забраться в кабину.