Балканы были тогда дикой и нецивилизованной местностью, почти без дорог и железнодорожных путей. Поэтому большая часть поставок для нашего флота в Каттаро и для австрийской армии в Албании осуществлялась по морю, вдоль длинного побережья, которое оказывалось в зоне лёгкой досягаемости от итальянского берега на всём своём протяжении. Если конвои не защищать должным образом, субмарины и моторные катера итальянцев легко могли уничтожить их, как лисы в курятнике. Но благодаря эскортам, им никогда это не удавалось, только однажды они потопили небольшую группу торговых судов на рейде Фиуме-Дураццо, несмотря на то, что количество таких рейдов исчислялось тысячами. Однако это было тяжелой работой для всех участников — как для перегруженных задачами эсминцев и команд торпедных катеров, осуществлявших сопровождение по морю, так и для пилотов.
Для нас проблема заключалась в том, что даже на половинной мощности, почти сбросив скорость, летающая лодка "Лёнер" двигалось почти в восемь раз быстрее конвоя, состоявшего из древних торговых пароходов с двигателями, изношенными из-за недостатка смазки и использования в топках бурого угля. Нам приходилось постоянно кружить над ними, медленно выписывая огромные петли, пока суда тащились на пяти-шести узлах, в сопровождении пары торпедных катеров, беспокойно суетящихся вокруг них.
Иногда мы двигались по часовой стрелке, иногда против — просто для разнообразия и чтобы не задремать. Кроме того, ремонтники предупреждали, что постоянное движение по кругу в одном направлении деформирует корпус аэроплана. Однако эта работа требовала пристального внимания — приходилось постоянно быть настороже, высматривая в волнах не только белый столбик перископа, но и крошечную чёрную точку плавающей мины или незаметные серые контуры итальянских торпедных катеров, скрывающихся среди бесчисленных островов в ожидании нужного момента, чтобы выскользнуть и выпустить торпеды.
Мы постоянно искали что-то, возможно и не существующее, но способное доставить неприятности, если мы вдруг это пропустим. Если на этот счёт и оставались какие-то сомнения, они рассеялись в начале ноября, когда пароход на компании "Венгро-Хорватия" "Габор Бетлен" был торпедирован и затонул у острова Лунга после того, как аэроплан с базы Луссин замешкался, передавая сопровождение смене из Зары, а подлодка этим воспользовалась.
Как бывшему капитану-подводнику, мне хотелось думать, что я бы такой ошибки не допустил, но, говоря по секрету, не был в этом абсолютно уверен. Пилот и наблюдатель во время сопровождения сменялись каждый час, но в зимний мороз можно запросто погрузиться в размышления и пропустить выглядывающий из воды перископ, особенно если поверхность воды испещрена барашками или резвятся дельфины.
Признаюсь, испытывал я тогда смешанные чувства: с одной стороны, после ужасов, пережитых на фронте в качестве пилота ВВС, мне следовало бы наслаждаться нынешними полетами, скучными и безопасными, особенно принимая во внимание беременную жену, проживающую в Вене.
Но я также знал, что сотни тысяч моих товарищей каждую минуту рискуют жизнью и жертвуют ей во имя родины и императора. Кавалеру рыцарского креста Марии Терезии казалось несколько неприличным вести эту полупенсионерскую жизнь на прекрасном адриатическом острове, со скромными удобствами и минимальным риском, когда другие терпят жестокие лишения и опасности в окопах и на подлодках.
По сравнению с полётами над Альпами, или, как чаще случалось, среди них, здешние полёты не представляли особенной опасности. Лодка "Лёнер" номер L149, на которой я летал, была удобным и безопасным старым трамваем — как и все летающие лодки, с весьма скромными возможностями даже в сравнении с "Ганза-Бранденбургером", но добротно построенная, а будучи, как наша, снабжённой немецким двигателем "Мерседес" на сто шестьдесят лошадиных сил — и чрезвычайно надёжная.
Лодки выпускались на вагоностроительном заводе Якоба Лёнера в Вене бывшими специалистами по изготовлению конных катафалков, вроде тех, что иногда ещё мелькают в фильмах ужасов, и имели длинный элегантный корпус из лакированного красного дерева и пропеллер толкающего типа, установленный позади двух широких, изогнутых и немного скошенных назад крыльев. Пилот и я размещались бок о бок в открытой кабине, как в воздушном спортивном автомобиле. Мы могли бы установить пулемёт для обороны — на складной треноге со стороны наблюдателя, но поскольку летали далеко от вражеских истребителей, то обычно оставляли его на берегу, чтобы облегчить вес, а вместо него брали с собой радиостанцию.