Дварф молчал, смотря на Гумберга мокрыми глазами. После, аккуратно утёр их, театрально смахнув слезу, и вновь накинулся на бледного с объятиями.
— Серый, Серый, друг ты мой! Век не забуду, жизнь отдам! Хочешь, хоть жену мою забирай, знаешь, какая она у меня? БО–РО–ДА-ТА-Я! Мечта, а не женщина!
— Спасибо, не надо, — скривился Гумберг, отстранившись от объятий, которые даже ему делали больно, — Лучше скажи, почему нелюди активно покидают город, точнее, эту округу в целом. Это будет лучшей благодарностью.
— Я же просил не называть нас так. — Нахмурился Тордрак.
— Не забывай, что я и сам не человек. Друг. — С притворно–грустной улыбкой заметил наёмник.
— Ладно, другу прощается. Извини, но благодарить толком нечем. Я понятия о деталях не имею, но! — Тордрак из клана Темнокамень сделал многозначительную паузу. — Говорят, это гномы что–то нашаманили, намагичили… А вообще, пошли, по пути расскажу.
— Гм, лучше уже тогда в ночь, Тордрак.
— Чего так?
— Нужно деньги обменять и в то место, куда мы пойдём за лекарством, лучше идти ночью. По пути расскажешь…
Когда ночь наступает, с неба, голубоватым туманом, спускаются облака, чтобы показать яркие звезды. В это время привычный мир привычных людей замирает, содрогнувшись, становится тихим, будто мёртвым, безмолвным. Нет прохожих на теперь уже пустых, дорогах. Все больше окон загораются светом в домах, а после гаснут, оставляя улицы и тех, кто не успел скрыться, на растерзание теням. Тьма опускается на город, в котором не каждый человек — это человек. И единственное твоё спасение — небольшие островки света, под фонарями. Но даже они не гарантируют твою безопасность.
«Гм, ты ехал, значится…» — Начал Гумберг, аккуратно ступая по тёмному переулку. Звон монет мог привлечь недоброжелателей, и дварф это осознавал, поэтому ответил тихо:
— На карете. Дорогой, етить его, а бестия та крышу пробила. Да я если её ещё раз, я ей по самые… Это я так, жалуюсь. Повторю, ехал за самоваром и лекарством для брата.
— А ничего ещё ценного или запрещённого не вёз? Чего–то, что могло привлечь эту бестию? Гм, раз так ворвалась, говоришь, что ты среагировать не успел, это был явно не рядовой налётчик.
— Налётчик не налётчик, а налетела так, что теперь я даже в чистом поле оглядываться буду. Не вёз я ничего такого. Чего тебя вдруг это заинтересовало? Ты же про беженцев узнать хотел. А ещё лучше скажи, чего мы всё же ночью идём? Не в бордель же, хотя я бы пожаловал к… — Прошептал дварф, кокетливо стукнув локтем локоть друга.
— Лекарство это, Sićuęgśąn Egżecie, или же в простонародье «Слюна Василиска», (не путать с настоящей слюной!), помогает снять каменную подагру. И такое лекарство здесь может продаваться только у одного человека. А принимает он только ночью.
— Почему ночью? И ты откуда столько знаешь? Сам болел?
— Я не могу заболеть. Не этим точно. Ночью принимает, гм, потому что днём спит. — Пояснил Гумберг.
— Вампир что ли? — Невесело усмехнулся его спутник.
— Не дури. Где твой брат умудрился наглотаться выделений василиска?
— Чёрт его знает. — Недовольно буркнул Тордрак.
— Ясно. Хорошо, почему всё же все гномов подозревают?
— Чего? — Поёжился дварф. — А, ты так тему меняешь. Понятия не имею, говорил же. Нашли, грят, руны какие–то, вот, изучали. Опережая твой вопрос сразу скажу где это было. Руны нашли под Тиссовой горой, у Призрачной рощи. Собралась, туда, значицца, толпа чародеев и волшебников всяких, да эти, экскр..экспре…эскперименты ставить. И чё–то у этого круга магов бахнуло, бахнуло так, что в самом Ремаре было слышно. Ну, оттуда и попёрло… что–то. Чума.
— Думают, эта чума и до сюда доберётся? Тогда почему только нелю… представители других рас уезжают?
— В душе не… В общем, не знаю. Может просто шуму наделали, а это всего лишь оспа какая–нить. А про другие расы, тут уж и я не знаю, не серчай.
— Не серчаю.
Дварф и мечник вышли из–за переулка, проходя через множественные гостиницы с самыми разными названиями. «Летучая рыба», «Пилигрим», «Чайка» и «Тёплый дом». Во всех них пепельноголовому приходилось ночевать и всё они были похожи. Путники прошли под одной из арок с вывеской о скором приезде труппы артистов, выступающих тут каждый год, прошли мимо фонтана, у которого лежал пьяница, что, из–за холода, возможно не доживёт до утра, прошли мимо улицы, раньше заполненной палатками, а сейчас абсолютно пустой, и, наконец, дошли до нужного места.
Высокое, слегка выбивающиеся из общего антуража, но такое же многоквартирное здание, с решётчатыми окнами и небольшими навесными балкончиками. Гумберг знал, что все квартиры объединены между собой, образуя обычный, многоэтажный дом, какой мог позволить себе не каждый. Такую практику часто использовали богатеи, просто выкупая определённую часть здания и снося стены. Но добиться разрешения было не легко, а тут не то, что этаж, а целый блок этажей был выкуплен.