Тордрак завистливо присвистнул.
Пепельноволосый мечник подошёл к двери из тёмной ели, аккуратно постучав кольцом на ручке, выполненной в виде морды льва. Он знал, что замок магический, и стук можно будет услышать из любой точки дома, а при попытке взлома, нарушителя бы обдало кислотой или молнией. Через секунду дверь отварилась, но за ней никого не оказалось.
— Чудеса… — Выдохнул дварф.
— Только не говори, что ты удивлён, Тордрак, — со стороны винтовой лестницы, ведущей на верх, раздался женский, немного сонный, хриплый голос, — Давно не виделись, птенчик.
— Кого это она птенчиком назвала? — Возмутился Тордрак, выискивая взглядом осмелившегося сказать это человека.
— Гм, это мне, друг. — Слегка побледнел и без того бледный Гумберг. — Давно не виделись…
Девушка сидела, закинув ногу на ногу. Магическим образом волшебное короткое платье из чёрной ткани не дозволяло увидеть больше позволенного, чем многие дамы при деньгах и пользовались. Такая одежда стоила не мало. И вот, эта девушка в платье с красивой застёжкой, в виде золотого жука скарабея, молча разглядывала Гумберга, расположившегося напротив волшебницы, за небольшим кофейным столом. Гумбергу было не совсем по себе, он редко находился в столь богатых квартирах, даже несмотря на то, что часто помогал всяким графам и баронам, его образ жизни можно было назвать немного… Мягко вольным и свободным, со всеми вытекающими последствиями, в чём наёмник непременно давал себе отчёт.
— Не ожидала увидеть тебя в столь поздний час, птенчик. Когда это ты, дорогуша, повадился к девушкам по ночам шастать? А ты, Тордрак, если будешь продолжать шастать по моему дому, заглядывая куда не надо и трогая разное, не удивляйся, если вдруг на лбу вырастит жабий чл…
— Мирана, нам нужна помощь, — перебил девушку Гумберг, краем глаза наблюдая, как испуганный дварф залазит на высокую табуретку рядом с ним, — У тебя есть «Слюна Василиска»?
Гумберг впервые в жизни перебил эту девушку, которая, правда, девушкой уже давно не являлась. Она не то, что ему в матери годилась, скорее, наверное, в бабушки, если не больше. Она долго молчала, думая, как реагировать на возмутительное поведение наёмника. Наконец, прикрыла глаза и, улыбнувшись одними губами, чуть показав белые зубы, сказала:
— А зачем вам Sićuęgśąn Egżecie? Думала, мы, птенчик, уже давно выяснили, что заболеть ты не можешь. Пока что…
— Это не мне, это…
— Твоему другу клептоману, я полагаю, — жестоко проговорила женщина, сверив взглядом дварфа, чьи ноги даже не доставали до пола, что с интересом разглядывал, а иногда и трогал разные безделушки, по типу колечек, игральных костей и каких–то вырванных страничек, лежавшие на круглом, кофейном столике, за которым они все сидели, — Если не хочешь, чтобы твоя борода медленно, волос за волосом, выпадала на протяжении месяца, пока не выпадет полностью, оставив тебя навсегда, то лучше положи эту чёртову жемчужину на место!
Тордрак дёрнулся из–за слов Мираны, которые медленно, но верно переходили от спокойного полушёпота до резкого выкрика с её стороны. Увидев, как дварф испугался, выронив покатившуюся по столу голубую жемчужину, и схватился за свою бороду, женщина залилась звонким, заразительным смехом, тем самым ещё больше озадачив мужчину.
— Гм, лучше не трогай здесь ничего, она не любит, когда кто–то касается её вещей, даже я. Так сколько? У меня с собой тысяча эллерм, утром смогу ещё сбегать. Хватит?
Дварф поперхнулся, услышав сумму.
— Даже тебя, голубчик, ОНА готова потерпеть, пока гости не тратят её драгоценное время. Говори, зачем пришёл, птенчик. Ах да, лекарство. Не хотелось бы тебя расстраивать, но его у меня нет. Последнее отдала за бесценок мальчику из бедной семьи, живущему в северной части города. Можешь забрать обратно, если надо, могу назвать адрес. — Без сарказма предложила волшебница, убрав прядь чёрных с белым волос.
— Гм, я, пожалуй, откажусь.
— Ну и ведьма… — Прошептал Тордрак, только не учёл, что у этой самой «Ведьмы» очень тонкий слух.
— Птенчик рассказывал мне о своём друге, но не упоминал, что он бестактный, вонючий дварф с цепкими пальцами и длинным языком, который я наверняка, могу безнаказанно укоротить. Принять такого вонючего мужлана в своём милом доме, где же это видано. Так ещё этот дварф, — Мирана буквально выплюнула это слово, — якшается с моим птенчиком и учит его неизвестно чему! Ужас, срам, да и только.