— Пекло, да тем, кто добирались до туда, было плевать на василисков! — Воскликнул мечник. — Неподготовленные даже не дошли бы до тех мест! Но из–за тебя эльфам пришлось ходить к самой границе, из–за тебя они убивали остальных, простых алхимиков и путешественников, о которых ты так «заботишься»!
— Ты и вправду думаешь, что в их смертях виновата я? — Голос женщины был пропитан холодом. — Ты и вправду думаешь, что это я виновата в том, что эльфы убивали этих самых людей?
Гумберга передёрнуло. Ветер вновь поднялся, заставив ставни окна громко хлопнуть.
— Нет. Я думаю, что ты заботишься только о себе.
— И ты винишь меня? Меня в этом? Мальчик мой, все так живут, и ты не исключение. Хочешь сказать, что на мне лежит вина за то, что эти эльфы — кровожадные дикари, убивающие всех, кого попало? Я виновата?
В голосе Мираны не было и крупицы сомнения в своей правоте. И Гумберг знал это, знал, что никто не виноват. Такими были обстоятельства.
— Н-нет, не ты конечно… — Согласился он. Но своим не бьющимся сердцем принять этого не мог. — И всё равно, это ничего не меняет, ведь всё началось именно с тебя!
— Не кричи на меня. Ты хоть сам себя слышишь? Неужели ты, за эти долгие, долгие три года ещё не свыкся с тем, что люди умирают всегда и везде? Какой же ты эгоист и лицемер, птенчик. Послушай себя со стороны, — Мирана постучала ногтями по столу, — разнылся тут, как маленький ребёнок, ещё и кричишь на меня. Ты и вправду злишься на меня? Точно на меня ли?
— Я не злюсь…
— Не лги мне. Я знаю тебя дольше всех, и вижу тебя насквозь.
— Я сказал, что не злюсь! — Прошипел Гумберг. — Не могу…
— Это ты так думаешь. Мы уже давно выяснили, что твоё состояние постепенно приходит в «норму». Если можно так сказать. — Мирана вздохнула, а после проговорила железным тоном: — Ты так и не ответил, что с твоим самочувствием.
— Тебя это волновать не должно.
— Понятно. Ты злишься ни на меня, ни на эльфов. Ведь головой ты всё понимаешь, что это лишь обстоятельства. Тебе плевать на сам факт предательства и того, что тебя использовали. — Голос Мираны стал намного теплее и спокойнее, но всё еще был довольно жесток. — Слишком многое свалилось на тебя за столь короткое время. Ты измотан, не физически, но эмоционально. Можешь остаться здесь и отдохнуть.
— Я не останусь. Меня тут от всего тошнит. И голова кружиться. — Гумберг не врал и даже не преувеличивал.
— Какой же у тебя, оказывается, скверный характер. — Неприятно улыбнулась женщина. — Ну и ну…
— Лучше, тем у тебя… — тихо, но так, чтобы женщина слышала, проговорил охотник, а после добавил: — Ведьма.
Один из стульев отлетел в сторону, врезавшись в стену и сломав ножку. Пламя свечей дёрнулось, а потолок, казалось, завибрировал, как и все предметы в комнате, нет, в квартире. Мирана подскочила, и, чуть не перевернув стол, ударила в него ладонями, вызвав громкий, глухой звук. Тёмное, покрытое лаком дерево затрещало.
— Ты смеешь мне грубить!? — Зашипела она. — Как ты меня назвал? А ну повтори!
— Ведьма! Злобная, надменная ведьма!
— Да как ты смеешь?! — Сам ветер, казалось, замер и затих, боясь спровоцировать гнев волшебницы на себя.
— А кто ты мне, мать что ли?
— А кто, пекло, ещё по–твоему? Кто тебя научил читать и писать? — Женщина не успокаивалась.
— Гм, велика заслуга… — Гумберг отвел взгляд.
— Да ты что? — Насмешливо прошипела она. — Ах, да ты даже не знал, как нормально ложку держать! Или как пить с чашки, а не с лужи! Как вести себя в обществе! Не знал, откуда дети берутся! Не знал…
— Гм, и всё равно ты мне не мать…
— Да? А когда ты прибегал ко мне, вновь и вновь вымораживая меня своими бесконечными вопросами, которым конца края видно не было? «А почему небо синее?» «А почему вот она на меня не похожа?», «А почему вода мокрая?», «А почему у меня иногда по утрам постель тоже мокрая?»
— Да я… ты…
Гумберг замялся ещё сильнее. Нет, не от смущения. От того, что не знал, что ответить волшебнице.
— Ну? — Женщина замолчала, продолжая давить на парня взглядом.
Тот всё ещё пытался что–то ответить, но никак не находил слов.
— Я поняла. Голова говоришь, кружиться? И тошнит? Ну так вот, пошёл сейчас же в спальню! И не слова больше!
— Гм, мне не нужно спать…
— Сказала же, без слов! Не нужно? Это ты так думаешь, а мы уже выяснили, что думать у тебя выходит очень не очень. Не заставляй меня использовать заклинание…
— У тебя не выйдет, — гадко прошептал пепельноволосый мечник. — Мы уже проверяли.
— За эти полгода что–то могло и поменяться. Особенно, учитывая твоё нынешнее самочувствие. — Не менее гадко возразила волшебница. — Ну так что, рискнём?