Серый чуть не рассмеялся от облегчения. Перед ним сидел обычный перепуганный пацан!
– Испугался?
– Д-да! – вскрикнул Афоня и уставился на незнакомца расширенными глазами.
– У тебя случился шок, – сказал Серый.
– Я сплю?
– Ущипни себя! – Афоня захватил кожу в локтевом изгибе и потянул, затем с остервенением принялся крутить пальцами. Ущипнув себя, он открывал глаза, затем вновь закрывал и опять щипал.
– Хватит!
– Я сплю.
– Сейчас оторвёшь себе кожу! Перестань!
– Кто ты? И где я?
– А кто ты?
– Я? Я Афанасий Петрович Никифоров, гражданин Российской Федерации!
– Шутишь?
– Где я?
– В Мексике!
– Это чушь! Это сон!
Серый наклонился и пристально посмотрел в глаза «спящему». Похоже, тот не играл.
– Ты гражданин России, – согласился Серый, – А тут оказался благодаря стечению обстоятельств.
– Каких обстоятельств?
– Может быть, счастливых, а может, трагических.
– Почему я так разукрашен?
– Потому что ты – Кулигу!
– Кто, кто?
– Кришнаит.
– «Харя в раме», что ли?
– Ага, в раме.
– Это сон?
– Перестань валять Ваньку! – Серый схватил Афоню за плечи и сильно встряхнул.
– Что вам от меня нужно?
– Вам? Это кому?
– Ну, Вам же! Кому ещё-то?
– А! – понял Серый. – Приступ вежливости у порнокороля Америки?
– У какого ещё короля? Я что, в дурдоме?
– Может быть.
– Я ничего не понимаю! – в отчаянии Афоня схватился за голову.
– Хорошо, – скажи всё, что знаешь о себе. Возможно, я смогу помочь.
– Почему я должен вам верить?
– Потому что я, твой соотечественник, земляк. Да и есть ли у тебя другой выход?
– Ладно – согласился Афоня. В такую ситуацию он никогда не попадал. Оказаться неизвестно где, неизвестно с кем, да ещё в таком виде. Боевая раскраска ирокеза, ужас!
Ничего не оставалось делать, как рассказать этому мужику обо всей своей жизни…
Глава 61
– И дыханье затая,
В ночные окна,
вглядываюсь я!
– Серёжа, ведь уже весна!
– Да, – согласился Серёжа, прервав старую песню. – А в наших душах уже давно весна!
– А мы пойдём в Церковь на Пасху?
– Нет.
– А почему?
– В этом году её не будет.
– Как?
– А вот так! Праздник отменяется. Мне сказали по секрету, – парень прижал палец к губам и прошептал: – Церковь закроется, и никого не впустят.
– Почему?
– Так бабушка моя сказала. Ей видней, – пожал плечами парень. – А ты заметила, мы третью ночь возвращаемся по этой улице, и только в одном окне горит свет?
– Где? – девушка подняла голову, глядя на тёмные окна двенадцатиэтажки.
– А вон там, на шестом.
– Это не свет! Это от окон отсвечивает.
– Нет. Это свет такой. Почему от других стёкол не отсвечивает?
– Пускай будет свет! Ну и что?
– А кто может жечь такой тускленький, едва заметный свет в три часа ночи, а?
– Какая разница? Может быть человек любит спать при включенном ночнике?
– А может он не спит?
– Он деньги считает!
– Может быть.
– Счастливый!
– Не скажи, какой же он счастливый? Третью ночь не спит! Нам лучше, считать нечего!
– А я бы посчитала!
– Тебе хватит несколько секунд! И днём!
– Ночью романтичней.
– Вот романтик и не спит! И будет он считать деньги день и ночь! – страшным голосом прошипел парень.
– Ерунда! Уже завтра прекратит! – уверенно сказала девушка, обнадёжив парня. Это надо было понимать, что они завтра пойдут этой же дорогой, в этот же час!
– Спорим, не прекратит?
– На что?
– На что хочешь?
– А на интерес!
– Это как?
– Как проспоришь, так и скажу! – загадочно улыбнулась девушка.
– Согласен! – сказал парень, интерес, так интерес. Всё равно он выиграет!
Этот свет горит и днём. Не видать ей интереса, как своих ушей!
Разве мог знать Серёжа, что уже проспорил?
Через четверть часа тусклый свет в окне квартиры, номер 666 рассеялся и исчез без следа. Словно его никогда и не было.
В течение трёх суток Лошадь пытался сконцентрироваться. Он создавал и воссоздавал кииолхор. Свет не подчинялся магу, он рассеивался. В центральной фигурке – Торма появлялся образ увядшего лотоса. Чувствовалось вмешательство другой силы. Кто-то активно мешал Лошадю. Энергия рассеивалась. Лама терял силы. Тогда он решил прибегнуть к помощи гомштенов Тибета.
Маг уселся в позе Будды, пытаясь уловить информацию со своей родины. Но только обрывки мыслей лам доходили до него. Эти бессвязные куски не воспринимались сознанием.