– Вы что? Ты что?! – завопил Афоня, выкарабкиваясь на берег.
– Смотри, как посвежел! Так до китайской пасхи тёрся бы! – сказал Серый и задумался. До Пасхи Православной оставалось три дня…
– Вот я вымылся, что теперь?
– Теперь? Приобретём одежду и двинемся в Форт Мид!
– Как?
– Как все законопослушные граждане.
– А нас не вычислят?
– В приличной одежде никто не узнает Кулигу.
– А Ники?
– Никто не запомнил твоего лица. Они помнят совсем другой орган твоего организма. Сейчас ты всего лишь человек, похожий на Ники только лицом.
– Понял, – отлегло от сердца Афони.
– Я могу спасти мир? – вдруг задал вопрос Афоня, когда, они вышли из магазина, одевшись в разноцветные рубашки, соответственно карнавалу – броско и незаметно.
– Можешь спасти душу!
– Спасать душу? А я что? Уже мёртв?
– Ты поразительно догадлив!
– Это чушь! – воскликнул Афоня и осёкся. Серый в ответ воткнул в его руку нож. Афоня не пискнул, он заворожено смотрел, как широкое лезвие выходит из ладони. После чего, он схватил раненую руку и по привычке скорчился. Но боли не было! Это напугало больше, чем проткнутая насквозь рука.
Серый взял в руку ладонь Афони, перевернул её.
– Видишь?
– Вижу – заикающимся голосом подтвердил Афоня. Никакой раны не было! Только хилый шрамчик. – Но, почему?
– Ты парень умный, сам найди ответ! Я устал нянчиться! – Серый развернулся и зашагал прочь.
Афоня посмотрел под ноги. Повезло, нашёл осколок бутылки. Он с размаху всадил его себе в ногу и заорал от дикой боли!
Серый остановился и оглянулся. Афоня продолжал вопить, боясь взглянуть на страшную рану.
– Что кричишь? Смотри, нет ничего!
– Больно!
– А раны нет.
– Точно, – заворожено протянул Афоня, щупая ногу. Под кожей ощущались осколки стекла. Будто, поранился Афоня лет пять назад. Но боль он чувствовал! Когда воткнул осколок бутылки – как кинжал показалось!
– Это нереально, – пролепетал Афоня и ещё раз посмотрел на ногу. Только две капли запёкшейся крови, брызнувшей на тёмные шорты, осталось от его членовредительства.
– В войну за это расстреливали, – мрачно сказал Серый.
– А сейчас?
– Сейчас, я просто уйду.
– Погоди! Разве я не нужен?
– Кому нужен живой труп?
– Но я ведь не вампир, правда?
– А кто тебя знает?
– Не оставляй меня!
– С тобой ничего не случится. Есть паспорт, куча денег – гуляй!
– Но меня схватят! Начнут пытать!
– Дважды ты не умрёшь. Так что, прощай!
– Подожди, подожди! – Афоня хромая, побежал за Серым. – Я придумал! Я всё придумал!
– Однажды ты уже придумал так, что чуть не раздавил меня!
– Это был не я! – выкрикнул Афоня. – Ты же знаешь, что это был не я!
– А сейчас, ты?
– Да! После приложения креста я, не ощущаю никого внутри себя! И я придумал!
– Говори! – приказал Серый, схватив Афоню за грудки. – Только чушь не пори! Иначе я брошу тебя!
– Как только мы попадём в центр системы глобального контроля, – скороговоркой заговорил Афоня, боясь упустить мысль, – тотчас я внедрю свой лично разработанный вирус!
– Тсс, – прошипел Серый и прикрыл ладонью рот Афони. – Не сейчас и не здесь! Скажешь потом.
– Понял, – сказал Афоня. Всё понятно: за ними могут наблюдать. Они остановили машину и направились в аэропорт Мехико.
К удивлению Афони, его никто не узнал. Всем, казалось, наплевать на парочку загулявших туристов. Никто не знал, что он мёртвый! За исключением этого странного человека, который так и не назвал своего имени. Таможенный контроль прошли без инцидентов и неожиданностей, поднялись по трапу самолёта и заняли свои места в салоне.
Афоня молчал. Если нельзя говорить даже на улице, то в закрытом помещении – тем более.
Серый не разговаривал. Он думал. Думал и Афоня. Кто этот человек? Почему он решил помочь? Почему я уже умер, в то же время, ещё нет? Если это ад, то какой-то слишком будничный. Если рай, то слишком приземлённый. Нога побаливала. В мозгу стучало. Тяжело быть ходячим мертвецом! Он усмехнулся. Если незнакомец бросит его, то начнутся сплошные мучения. Его будут ловить, пытать, резать на куски, топить в кислоте. А он не будет умирать, впереди только боль – нестерпимая и нескончаемая. Это и будет адом. Что может быть страшнее? Молить о смерти, получать её в тяжёлых муках, через миг воскресать и снова терпеть нескончаемую боль!