наклейке "Жигулевское".
Создание посмотрело на нас мутными глазами и промолвило:
- Мест нет.
- Ну и Слава Богу, - сказал я и захлопнул дверь.
Отец сказал, что надо идти обратно в "Семей", где он хочет проверить
"безотказный прием", который он применяет регулярно в Москве.
- Какой прием? – спросил я.
- Увидишь...
Мы подошли к стойке администратора когда у нее никого не было. Отец
посмотрел в глаза женщины, сидящей там, и положил ей прямо на стол два
огромных яблока алма-атинского апорта. Женщина очень быстро убрала
262
яблоки себе в стол и тут же попросила наши паспорта. Она поместила нас в
трехместный номер на втором этаже. Сказала, что в обед первый жилец
освобождает номер. Это была победа. В номере находился мужчина лет
пятидесяти , невзрачной и серой наружности.
- Как вам удалось снять номер? – удивился он. Я вот по линии КГБ и то с
трудом.
Мы с отцом переглянулись. Отец стал объяснять, что работает в системе
связи, а тут в городе большие проблемы с телевидением и связью,
связанные с атмосферными явлениями, а, кроме того, его сын тут служит в
танковых войсках.
- Понятно, - сказал наш сосед, - а я думал вы по линии армии. Я лично тут
по поводу правозащитников, черт бы их побрал. Говорят, что испытания на
семипалатинском полигоне надо прекратить и солдат отсюда убрать
потому, что они тут облучаются. Как они могут облучаться? – испытания-то
подземные.
- Хотите попробовать алма-атинский апорт, - предложил отец для того,
чтобы уйти от опасной темы.
- Не откажусь, - сказал КГБешник, принимая в обе руки большое яблоко.
- Мы родственника тут приехали навестить – танкиста, - сказал я.
- Я в обед уезжаю – вот вы и пригласите его сюда. До вечера посидите. У
меня идея: дайте ей пару яблок и она вашего родственника хоть на неделю
здесь поселит.
- Хорошо, - сказал отец, мы воспользуемся вашим советом.
Мы засобирались. Я быстро спустился узнать есть ли камера хранения для
того, чтобы оставить некоторые вещи. Камера имелась и мы отнесли туда
свои вещи. Распрощались с соседом и сразу же вышли в город. У прохожих
узнали, что танковая часть недалеко от центра города. Пошли пешком.
Нашли не сразу. Пришлось поплутать по семипалатинским улочкам. Даже в
центре не везде был асфальт. Дежурный по части офицер, не проверяя
наши документы, позвал командира роты, в которой служил брат. Капитан
после первых наших объяснений позвал Олега и сказал, что он дает ему
263
увольнительную до обеда завтрашнего дня. Я пытался всучить ему бутылку
грузинского пятизвездочного коньяка, но он отказался. Может быть,
представительный вид нашего отца его напугал, я не знаю. Мы вышли из
части втроем и пошли по улицам в направлении гостиницы "Семей". Я
первый заметил интересное явление: все офицеры, идущие навстречу,
сворачивали в боковые улочки или заходили в ближайшие магазины. Через
некоторое время после того, как я поставил себя на их место до меня
дошло: шутка ли, идут офицер и солдат, а между ними хорошо одетый
мужчина лет сорока пяти. Не иначе, как полковник или генерал. Такой
тройке от греха подальше лучше на глаза не попадаться. В гостинице мы
накормили брата домашними деликатесами и, конечно, угостили домашним
вишневым. Брат сильно похудел. Уезжал в армию с весом 75 кг, а сейчас,
как он сказал, вес упал до 55-ти. Нагрузки большие: почти все время на
полигоне, который недалеко от места ядерных испытаний. Каждый день
дают какие-то красные таблетки от радиации. Их лысый прапорщик
Семенов говорит, что за полтора года почти все лысеют. В общем, с
местом службы не повезло. Брат погрустнел. Отец тоже. Я решил их
взбодрить:
- Зато здесь жары нет. Я там в Туркмении однажды шел к штабу и
почувствовал, что жарит необычно сильно. Воздух, конечно, сухой, но все
это сильно похоже на доменную печь. У входа в штаб на стене под
специальным фанерным навесиком для тени прикреплен термометр. Я
взглянул на него. Он показывал 50 градусов...
- Мне это немножко знакомо по Самарканду, - сказал брат.
Проговорив несколько часов, мы засобирались обратно. Также шагали по
улицам вечернего Семипалатинска, а встречные офицеры сворачивали в
ближайшие переулки. Привели Олега к части, обнялись и распрощались.