необычайно повезло оказаться на роли преподавателей в столичном
городе, в то время, как их бывшие сослуживцы скитались по Богом
забытым захолустьям.
В один из вечеров Кошойбек пришел в казарму и сообщил, что наш туркмен
Алты попал в госпиталь. Он, якобы, связался с какими-то наркоманами в
парке Тельмана, повздорил с ними и они его жестоко избили. Мы, т.е. наша
дружная группа, пошли к дежурному по училищу и выяснили, что госпиталь
находится совсем недалеко – на пересечении улиц Пушкина и генерала
Петрова. Зашли в ближайший магазин, купили сухофруктов, шоколаду и
лимонад и отправились. Госпиталь нашли быстро, но в него не пускали,
поскольку дело клонилось к вечеру. Сафронов свел ладони рупором и
крикнул:
- Алты, где ты?
Неожиданно открылось ближайшее к нам окно и выглянул Алты с
перевязанной головой. Сначала он не понял, кто к нему пришел, поскольку
заметно потемнело, но когда понял, то сильно расчувствовался. Мы
услышали всхлипывания. Было странно слышать их от товарища, который
был старше нас примерно на десять лет.
- Спасибо, что пришли, - услышали мы, - никогда не забуду.
Мы стали передавать гостинцы и тут он вообще стал вытирать слезы
кулаком.
- Видно хорошо его по голове стукнули, - сказал мне тихо Гриша.
- О! Я вспомнил - они меня все время спрашивали, кто на наши курсы
приехал из Самарканда.
- А ты им что сказал? – спросил я первым.
- Сказал, что не знаю...
44
"Получается, что человек пострадал из-за меня. Что же теперь делать?" -
стал я напряженно думать, но выхода не находил.
- Ты чего задумался? – спросил меня Боря.
- Нет, ничего. Просто жалко его...
Мы пожелали Алты скорого выздоровления и отправились в казармы.
- А, может быть, по пиву? - предложил Полектов.
Мы согласились и пошли ко входу в парк. Четыре автомата стояли на
месте. На каждом из них наклеена цифра, обозначающая номер пивного
завода. Мы предпочитали четвертый. Бабульки находились рядом со
своими кульками с орешками, лежащими на расстеленных тут же на земле
полотенцах.
- Как ваше здоровье? – спросил я, - обращаясь к бабулькам.
Они одновременно поклонились мне, а одна из них перекрестилась:
- Слава Богу, слава Богу...
- Пройдет еще месяц, - сказал Боря, - и мы все разъедемся по разным
местам и будем вспоминать это время как самое лучшее.
- Небось, в вашем Казанджике, - сказал Сафонов, обращаясь к Боре, -
вообще не знают, что такое пиво. Пьют, поди, только зеленый чай.
- Да, тебе хорошо, - сказал Гриша, которого тоже направили в Казанджик, -
будешь служить в столице Туркмении.
- Что же хорошего? - парировал Сафонов, - жарища там неимоверная.
Боюсь, что и пива там приличного нету.
- Да бросьте вы, - сказал Полектов, загадывать бесполезно. Нужно сейчас
наслаждаться жизнью и мечтать. Вот я вчера с Галиной познакомился, так
она такая мечтательная...Ой! Я с ней должен сегодня в семь часов
встретиться у Дворца Спорта...
Все заржали, расплескивая напиток из кружек. Потом успокоились и с
наслаждением тянули пиво, думая каждый о своем. На дворе конец
октября: совсем не жарко, погода чудесная, каштаны еще пока не
сбросили листья, а из парка раздается птичье разноголосие. Не шумно, т.к.
общественный транспорт уже заканчивает работу, а частников на
45
автомобилях совсем не много: время от времени проезжает то "Москвич",
то "Волга" и опять тишина. Красота!
Рубин Тимура
В один из вечеров я попросил Гришу составить мне компанию в походе в
Центральную Библиотеку. Сказал, что хочу купить украшение для своей
девушки и что де она просила, чтобы украшение было с местной
спецификой, а я в этом ничего не понимаю. Вот и хочу полистать
специальную литературу. Гриша согласился и сказал, что он тоже давно
хотел пойти в библиотеку, посмотреть художественные альбомы. Сказал,
что он на гражданке коллекционировал импрессионистов: Моне, Ренуар,
Дега, Писсаро, Сислея, Гогена , но больше всего он любит Ван-Гога.
Обожает пунтуалистов: Поля Синьяка, Жоржа Сёра. Экспрессионистов
любит меньше, но и их альбомы у него тоже есть. Я, в свою очередь,
ошарашил его известием, что давно увлекаюсь живописью и даже
выставлялся несколько раз. Все началось с того, что мы с моим другом