Начались тренировки праздничной маршировки по “Красной Площади”. Мы
по много раз вышагивали под маршевую музыку. Командовал какой-то
майор, часто срывающийся на мат, который, будучи усиленным
аппаратурой, звучал очень убедительно. Через час такой тренировки из
Дома правительства, стоящего рядом с площадью, пришло гневное
указание выражаться цензурно. В противном случае будут приняты меры.
Майор сразу сник и дальнейшая тренировка проходила вяло и
неэффективно. Среди нас были подозрительно молодые ребята в погонах
капитанов и майоров. Как потом оказалось – это были курсанты ТВОКУ.
Преподаватели училища выставили их вместо себя.
Седьмого ноября, с честью справившись с поставленной перед нами
задачей, мы направились в ОДО отметить это. Туда же заявились и
курсанты в форме офицеров со званиями выше наших. Через полчаса
возник конфликт, виновником которого оказался Боря. Он никак не хотел
уступать очередь за портвейном “777” какому-то сопливому недоноску с
погонами майора. Драки избежать не удалось. Боря сразу же получил в ухо
и в скулу, от чего завалился в дальний угол буфета. Мы вовремя
подскочили. Курсант получил сдачу, схватился двумя руками за
подбородок и побежал к своим. Через несколько секунд к буфету на
подмогу неслись как курсанты, так и наши двухгодичники. Еще бы немного и
ОДО превратился в место серьезной битвы, но тут ворвался патруль.
Офицер выхватил пистолет и пальнул вверх. Посыпалась штукатурка. Все
замерли на мгновение и пришли в себя. Курсанты сообразили первыми и
быстро исчезли. Для наших времени потребовалось побольше: мы
выскочили из помещения через несколько минут. В быстром темпе
51
устремились в сторону Сквера, и успокоились только когда оказались
внутри него..
- Настоящий праздник! – сказал Сафронов, прикрывая лицо рукой –
Народные массы ликуют.
Глаз его оказался подбитым, а волосы развевались как у Бетховена.
- Надо бы массам как-то немного успокоиться, - предложил Полектов,
приняв, к примеру чего-нибудь на грудь.
- Неплохая идея! – сказал я. Вот и соответствующее место.
Мы как раз подошли к летнему открытому кафе, почти все столики которого
были заняты. Публика сидела праздничная. Между столиками бегали
детишки с флажками и шариками.
Мы нашли пустой столик, на котором стояла грязная посуда. Официант
сказал, что он вмиг управится, и мы стали ждать когда он это сделает.
- Ну вот, сказал Гриша, - еще три недели и мы разбегаемся...
- Жалко, но ничего не поделаешь, - добавил я, - надо благодарить
министерство обороны, что оно нас тут собрало.
- В принципе, - сказал Сафронов, - поставили галочку, ничему нас, кроме
строевой, не научив.
- Да и строевую не всем нужно было преподавать, - вставил Боря, -
поскольку у нас, к примеру, были сборы перед защитой диплома. Все
заулыбались.
Я вспомнил сборы, проходившие в горах, с содроганием. Вспомнил как
ужасно нас кормили маринованной картошкой, сваренной с ошметками
лука. Мы терпели неделю, а потом, не сговариваясь, на команду “В
столовую шагом марш!” стали вышагивать на месте перед ее входом, из
которого вырывались далеко не аппетитные запахи. После третьей попытки
лейтенант, командовавший нами, побежал в штаб. Через минуту мы
увидели заместителя командира полка, здоровенного мужика,
приближающегося решительной походкой вместе с нашим лейтенантом. Он
дал ту же команду и мы так же зашагали на месте. Морда подполковника
стала пунцовой.
52
- Вы знаете чем это вам всем грозит?! – заорал он, - Дисбатом на пять лет
минимум. Это же не выполнение приказа! Засранцы, думаете, что получили
высшее образование, так не ответите по полной?
После такой тирады он сделал еще одну попытку завести нас в столовку,
но мы были непреклонны. Тогда он исчез, предварительно приказав
лейтенанту отвести нас к входу в штаб, что тот и сделал. Вышел замполит,
майор, который был, судя по всему, поумней.
- Почему вы не заходите в столовую? – спросил он.
Мы нестройными голосами стали объяснять, что нас уже целую неделю
кормят несъедобной картошкой и у некоторых начались уже голодные
обмороки.
- Хорошо, - сказал он, - сейчас разберусь. А вы, лейтенант, проведите пока