Как танк с самолетом столкнулся
Каждый будний день в роте начинался с развода, который заканчивался командами: «Рота, ра-а-а-а-вняйсь! Смирна-а-а!.. На охрану воздушной границы нашей Родины – Союза Советских Социалистических Республик заступить. Во-о-ольно!.. Боевой расчет, напра-а-а-а-аво! На боевое дежурство шаго-о-о-ом… марш!..» После этого сменяющийся радист обычно ставил пластинку с гимном СССР, и боевой расчет, состоящий из трех человек во главе с оперативным, пытался выбить пыль из плаца под шипящие звуки гимна. Но не всем выпадала такая почетная обязанность – быть оперативным дежурным и держать воздушную границу на замке. Чтобы заслужить такое высокое звание, надо было сдать экзамен на допуск к несению боевых дежурств.
Сдаче экзаменов предшествовала не шибко продолжительная (в несколько дней) учеба с отрывом от основного места дислокации. Обычно в полку или штабе корпуса. Срок «использовать до», по отношению к этим экзаменам, исчислялся в полгода с момента их сдачи. И не потому, что за этот срок полученные знания успевали выветрится из светлых голов их обладателей, а не иначе как потому, что за это время коварные империалисты в своей бессильной злобе пытались понапридумывать множество хитромудрых отмычек к нашему амбарному замку, висящему на воздушной границе. Но не тут-то было. За тот же срок наши доблестные ученые и прославленные военные тактики успевали подготовить достойный и адекватный отпор подлым козням прогнившего Запада. Всем этим премудростям и надо было обучить будущих оперативных дежурных их старшим товарищам за достаточно ограниченный срок.
А с другой стороны, не сдать экзамен было нельзя. Наш прапорщик Витя, начальник хозчасти, не очень-то обрадовался такой почетной миссии – реально держать воздушную границу СССР на своих нехрупких плечах. И даже дополнительная оплата каждого боевого дежурства в девяносто две полновесных копейки (больше доллара по тогдашнему курсу!) и усиленный летный паек в эти сутки не сподвигли его на ратный подвиг. Витя решил, что уж раз его на учебу командир отправил, то поехать он поедет. Сидеть с умным видом на занятиях будет, но когда придет время экзаменов – дурака включит. Какие такие локаторы-шмакаторы, рации-шмации. Вот чем корову ротную кормить али как купорос медный для колорадского империалистического жука развести, это я в полночь-заполночь разбудите – расскажу. А вот что должен знать, уметь и иметь оперативный дежурный – извините, не запомнил. Кого знать, куда иметь и как… Можно я домой поеду, а то, не дай бог, солдатики не так и не тем коровушку нашу накормят.
«Но инструктор – парень-дока, деловой. Попробуй, срежь. И опять пошла морока про…» – конечно, про то, что должен знать, уметь и иметь оперативный дежурный. Все остальные обучающиеся, дурака не включившие, экзамен худо-бедно сдали и восвояси поехали. А Витю нашего на второй год… простите, срок учиться и сдавать экзамены оставили. А домой-то хочется. И ведь не только коровушка его ротная ждет, но и жена-красавица. В общем, сдал наш Витя во второй раз экзамены одним из первых.
И была у этих экзаменов одна славная традиция. Наверное, со времен первого обнаружения Икара на экране локатора. Перед тем как новоиспеченные оперативные в свои пенаты вернутся, напутствовал их задушевым словом командир части, где учеба эта происходила. В полку командир полка, в корпусе – соответственно комкор. Что-то типа: «Служите, сынки, как я служил, а я на службу что-то там ложил». Вру, конечно. Про вторую часть фразы. Первая – безусловно была.
Слышал я такие напутствия не раз, не два, а целых три за два года своей службы. Одно из них шибко в память врезалось. В корпусе дело было. Сдали уже все экзамен. Ждем комко-ра. У всех билеты домой куплены. Волнуются люди. Полчаса нету отца-командира. Ну, у него дела важные. Час нету. Тоже ждем. Нервные уже начали у преподавателей своих спрашивать, а нельзя ли без слова напутственного?
Нет, отвечают, нельзя. Тут вбегает комкор. Весь красный, и вместо слов приветливых – мат трехэтажный каждым словом. Непонятки у оперов. Минут через пять у комкора в словоизлиянии стали и общеупотребительные, нематерные слова проскальзывать. Дальше – больше. Минут еще через пять вообще речь почти понятная стала. И вот что в переводе на великий и могучий пытался до нас донести комкор.
– Все, сынки, я видел. Кодограммы по утрам небось все читали? Солдатики и под машины и под поезда железнодорожные попадают. И машины под откос скатываются, и с другими машинами сталкиваются. И с поездами сталкиваются. И танки с поездами тоже сталкиваются. И самолеты в чистом небе изредка разлететься не могут. Но чтоб танк с самолетом столкнулся – такого я за всю свою долгую службу не видывал. Тра-та-та. Тра-та-та (опять трехэтажный мат минуты на три).
Дальше шла его (комкора) реконструкция событий. В славном городе N (я просто не помню название, а не тайну военную столько лет храню) стояли два полка: авиации ПВО и танковый. Дело зимой было. Полоса взлетная обледенела. Для ее очистки в полку был списанный реактивный движок на шасси, который огненной струей весь лед с полосы как языком слизывал. Но вот незадача – сломалась эта чудо-техника, а полеты обеспечивать надоть. Субординация дозволяла авиационному комполка пить только с танковым командиром. И вот в один из таких сабантуйчиков авиатор, как более находчивый, говорит своему наземному коллеге:
– Слушай, а ведь у твоих машин траки железные?
– Железные.
– А не выгонишь ли ты мне одного своего железного коня на взлетную полосу, чтоб он траками лед сколол?
– Отчего ж не выгнать.
Сказано – сделано. Танк выехал на полосу, крутанулся на льду, и, поскользнувшись, въехал со всей дури в припаркованную рядом стальную птицу. А Пушкин говаривал, что в одну телегу впрячь нельзя коня и трепетную лань. Получается, что наши полководцы это утверждение опровергли.