— Ну и?!
— Это был не храм, — сказал он, безуспешно пытаясь задавить лезущую на лицо улыбку. — То, что ты описал, очень похоже на усыпальницу, построенную моим народом.
— Поясни, — поторопил я, плотнее кутаясь в шубу.
— Наши храмы строились не на земле, а на самых высоких из воздушных островов, потому что там мы ощущали себя ближе к Творцу. Усыпальницы, напротив, строились как можно ближе к поверхности земли или даже под ней — потому что там спокойнее душам, отдыхающим после жизни в теле.
— Э-э-э… извини… «после жизни в теле»?
— Для вас это звучит странно, я знаю, — кивнул Рэн. — Каждый орумфаберец готовился к смерти заранее. Нам хватало прожитых лет, поэтому, когда телу наставало время умирать, пуэри спускался в усыпальницу, ложился на алтарь, где Говорящий-С-Душами извлекал его душу и погружал в сон. Тело после этого сжигали, а души оставались в блаженной неге на сотни и тысячи лет.
— И зачем это?
— Затем, что будучи правильно извлечённой, душа способна жить и дальше, пусть не в теле, пусть в постоянных грёзах, но жить, и вполне счастливо. Это такое… посмертие, если я правильно подобрал слово. С возможностью вернуться к жизни.
— Даже так?
— Душа могла проснуться и захотеть вернуться в тело — например, чтобы завершить какое-то дело. Для таких «беспокойных» создавали гомункулов в полный рост, которые могли существовать до нескольких месяцев. Этого хватало с головой — однажды вкусившая неги душа всегда стремилась в неё вернуться. Иногда душа просыпалась просто чтобы узнать последние новости…
— Ладно, это всё очень интересно, — перебил я, — но причём тут Лина?
Рэн ненадолго задумался.
— Я думаю, некрот расшифровал ту часть записей, которая описывала ритуалы перемещения душ. Скорее всего, не полностью. Он планировал переместить душу из одного тела в другое, но у него всё равно бы ничего не вышло. Эти два процесса — извлечение души и её вселение — просто нельзя производить одновременно. Так что, прервав его заклятье, ты спас от смерти душу Лины и его разум тоже. Но он успел разомкнуть её ауру — и, наверное, туда успела просочиться одна из спящих душ пуэри. Нет, я ничего не утверждаю, не думай. Я не знаток в этой области. Но Лина точно меняется под влиянием того случая в усыпальнице. Судя по тому, что её тело перестраивается, а душа осталась в неприкосновенности, дыру в её ауре залатала магия алтаря, в котором и хранятся души пуэри.
— И что это значит для неё? — встревожился я.
— Скорее всего, ничего страшного, — пожал плечами охотник. — Но, опять же, я не знаток. Из того, что я успел увидеть, пока изменения исключительно полезные. Не удивлюсь, если Лина проживёт пару-тройку лишних веков. Ведь она, по сути, гибрид человека и пуэри, причём полученный не скрещиванием, а сращиванием.
— И получается, что она и впрямь наполовину пуэри, — закончил я его мысль, крепко задумавшись.
Версия Рэна выглядела пугающе убедительной. Она объяснила все странности, которые я замечал, но не мог увязать между собой. Изменения в Лине не были вызваны банальным взрослением. Просто природа пуэри, видимо, оказалась сильнее человеческой, и тело стало перестраиваться. Хотя анимы, например, у неё по-прежнему нет, как и альтера. Но надолго ли?
— Знаешь, что, — сказал я, сделав для себя необходимые выводы. — Помалкивай пока об этом. Не говори никому о том, что мы сейчас с тобой выяснили. Особенно Лине и Литессе — этим двоим вообще ни слова.
— Хорошо, — кивнул Рэн. — Но у меня тоже есть к тебе просьба.
— Конечно. Какая?
— Пообещай, что приведёшь меня в ту усыпальницу.
Глядя в его глаза, я понимал, зачем ему это и почему он просит этого так настойчиво — хотя никогда ничего не просил. И потому у меня даже не возникло сомнений по поводу ответа.
— Обещаю, ты туда попадёшь.
— Спасибо, — сдержанно сказал охотник, но я почувствовал, как огромный камень падает с его бесконечно одинокой души, которая, если я выполню обещание, станет не столь одинока.
И я всерьёз намеревался его выполнить.
Потому что никто во всей вселенной не должен быть так одинок.
Вернувшись с улицы, мы застали друзей за поглощением ужина, в котором особое место занимал кувшин с вином. Судя по подобревшим лицам Арджина и Кира, они начали ещё за готовкой, кружка Лины опустела лишь наполовину. Голоса звучали оживлённо, звонко и перемежались искренним смехом. Шутки и взаимные шпильки сыпались как из ведра. Несмотря на то, что компания подобралась пёстрая, она чудесно проводила время.
— Где вы ходите? — добродушно прогудел гном, завидев меня и Рэна. — Всё уже остыло!