Арджин поймал мой взгляд и, приблизившись, заговорщически спросил:
— Вина?
Я с готовностью кивнул.
Ужин и вправду оказался еле тёплым, но от того не менее вкусным. Я умял полновесную порцию и запил её кисловатым, но терпким напитком. На душе тотчас полегчало.
Кир, раскрасневшись и уже едва заметно шепелявя, принялся рассказывать одну из многочисленных историй, приключившихся с ним во времена юности. Лина смеялась. Арджин приправлял рассказ комментариями, так как слышал его уже не впервые, не забывая при этом всех спаивать. Рэн разжёг камин, и вскоре по комнате под уютное потрескивание дров поплыли тепло и лёгкий запах смолы.
Я собрался было спросить, куда подевалась Литесса, но она опередила меня, вернувшись из своей комнаты — оказалось, в нашем распоряжении их целых три, а не одна, как я подумал вначале. Архимагесса опустилась в одно из кресел у камина и настойчиво посмотрела на меня, явно требуя приватного разговора.
— Нужно решить, что мы будем делать дальше, — сказала она, когда я сел рядом. Рэн присоединился к нам, прихватив с собой кружку.
— Прямо сейчас? — спросил я нехотя.
От сытости и тепла меня так разморило, что о важном и серьёзном даже думать не хотелось. Разум после многонедельного напряжения плюнул на всё и самовольно устроил себе выходной.
— Да, сейчас.
— Я согласен с Литессой, — вставил пуэри. — Чем скорее, тем лучше.
— Мы не можем хотя бы раз перенести головную боль на завтра? — я схватился за последнюю соломинку. — Давайте отдохнём, на свежую голову думаться будет лучше.
— Мальчик, — вкрадчиво произнесла Стальная Леди, сверля меня взглядом, — у нас нет такой роскоши, как «завтра». Если ты думаешь, что с побегом из Башни всё закончилось, то у меня для тебя плохие новости.
— Хватит уже плохих новостей, — перебил я, чувствуя, как портится настроение. — Их уже было предостаточно. Знаешь, скольких усилий мне стоил этот побег? Не знаю, как вам с Киром, — я повернулся к Рэну, — а мне приключений хватило выше крыши. Один раз меня уже занесло, и я сполна расхлебал последствия. Всё, больше такого не будет. В Бездну эти изыскания, в Бездну риск. Я устал. Я хочу залечь на дно, именно сейчас, когда всё более или менее устаканилось. Хочу спокойствия и безопасности для Лины, в конце концов. Мне и так до конца жизни перед ней извиняться за те месяцы, которые она по моей милости провела в темнице.
— Ты решил всё бросить? — Литесса подняла бровь. — Сейчас, когда мы наконец можем действовать?
— Это не моя война, — сказал я, глядя в огонь. — Тебе нужна твоя власть в Ордене, но мне она до свечки. То, что мне нужно, у меня уже есть. И сейчас я собираюсь сосредоточиться на том, чтобы всё это не потерять. Я могу спрятаться так, что меня не найдут и считаю, что так и следует поступить.
Литесса поджала губы и на какое-то время замолчала. Рэн тоже не торопился влезать, хотя я видел, что ему не по душе моя позиция.
«Чего они от меня ждут? — подумал я раздражённо. — Что я отправлюсь спасать мир? Ввяжусь в войну с Грогганом? Думается мне, пока я белоглазому не мешаю, ему и дела до меня нет. Пусть себе захватывает власть — мне-то что в этом? Нет, я очень хочу призвать его к ответу за смерть Дисса, но вряд ли месть, особенно в данном случае, можно назвать взвешенным поступком. А для меня настало время поступать взвешенно. Если это значит отказаться от кровной вражды ради безопасности близких, то так тому и быть. Точно, решено! Отныне я — пацифист. Драться буду только за своё. За Лину, за Кира, за Арджина, Рэна — буду, но за эфемерные понятия, такие как мир во всём мире — увольте. Это, во-первых, утопия, а во-вторых — оголтелое геройство. Я уже вдоволь погеройствовал. Пора бы и повзрослеть».
— Твой учитель был принципиальным человеком, — процедила Литесса. — За это я его уважала. Надеялась, что хотя бы характером ученик ему не уступит. А вместо этого получила несусветного глупца. Возможно, ещё и труса вдобавок. Который оправдывает свою трусость соображениями осторожности. Смотреть тошно.
С этими словами она встала и направилась в свою комнату.
— И плевать, — пробормотал я ей в спину.
Я ждал, что Рэн тоже что-нибудь скажет, но тот лишь отхлебнул из кружки и пошёл к остальным. Этим он мне всегда нравился — говорил только по необходимости. Именно поэтому его слова всегда весили больше, чем оскорбления и угрозы всевозможных Литесс.
Я протянул руки к огню, стараясь как можно скорее выбросить из головы этот разговор. Да, было у меня некое тревожное чувство — оно звенело чуть слышно над ухом, как надоедливый комар, но на этот раз я решил его игнорировать. Наверное, хоть раз в жизни нужно себе позволить проснуться утром без малейшего плана действий в голове.