— Зато мясо не переводится, — просмеявшись, сказал Арджин.
— В том-то и дело, что не едят они свинину! — возопил Кир, схватившись за голову. — У них там целый культ на этой почве! Мол, свинья очень близка к человеку, а братьев своих есть нельзя. Они у них своей смертью помирают! Если, конечно, зверьё лесное не задерёт или приезжие втихушку не уведут. А за покушение или паче того убийство свиньи там знаешь какие штрафы? Да за человека так не везде наказывают! Прикинь — ты поросю на хвост случайно наступил, а тебя в петлю за это!
— Друг, — заметил я, — это ты уже загнул.
— Ну вера у людей такая, — пожал плечами Рэн, то ли решив занять нейтральную сторону, то ли просто подтрунивая над гномом. — Ну да, она немного… странная… но вера же.
— Странная?! — Кир выглядел потрясённым до глубины души. — Сранная! Святые черти, да они бы ещё комаров священными сделали! Они же сами там как свиньи живут!
Сказав это, гном вдруг осёкся, и в глазах его мелькнул огонёк понимания.
— Так может у них там со свиньями и правда… — проговорил он значительно тише, — ну это… общие корни?
Придя к каким-то умозаключениям, гном замолчал и надолго присосался к кувшину. Мы с Линой смеялись, стараясь не упасть под стол. Рэн поперхнулся вином и пытался бороться с напавшей на него икотой, но из-за смеха получалось у него так себе. Арджин вытирал выступившие слезы, второй рукой держась за соседний стул.
В другой день я бы даже слушать эти россказни не стал, не то, что веселиться. Но сегодня мне — и не только мне — требовалась разрядка, требовалась позарез, поэтому мы смеялись. Не из-за смешной истории, а потому, что нам это было нужно, как воздух.
Мы сидели ещё долго, и, кажется, успели прикончить всё, что Арджин купил у хозяина. Кир куда-то пропал, я даже не заметил, когда именно. Рэн и Арджин, обнявшись, пели какую-то песню, и совершенно непонятно, откуда пуэри знал слова, если даже я их не знал. Мы о чём-то говорили с Линой, о какой-то ерунде, которую я тут же забывал. Помню только её голос, звучащий слаще любой музыки, и как касался щекой её щеки.
Потом один из голосов перестал петь. Оказалось, что Арджин более не в силах бороться с усталостью и откровенно клюёт носом в тарелку. Пуэри, который раскачивал их обоих в такт рифмам, заметил потерю товарища далеко не сразу и пропел ещё два куплета, пока мотающаяся голова сокола не смела со стола пустой кувшин. Рэн осоловевшим взглядом осмотрел черепки, потом потормошил за плечо Арджина, тот не отозвался. «Пора бы нам по койкам», — пробормотал охотник со вздохом. Мы с Линой переглянулись и согласились. Пока он тянул спящего товарища к кушетке, мы пожелали ему спокойной ночи и направились в последнюю свободную комнату.
Однако стоило нам лишь открыть дверь, как нас едва не смёл с ног знаменитый гномский храп. Кир лежал как упал: в одежде, поперёк двуспальной кровати, со свешенными вниз ногами.
Лина подошла к нему и аккуратно потрясла его за плечо.
— Кир, просыпайся…
— Вставай, косматая морда, — я добродушно пошлёпал Кира по щекам. — Ты спишь не здесь.
Не знаю, чья техника пробуждения подействовала, но гном, всхрапнув в последний раз, разлепил краснючие глаза:
— А? Кто?..
— Вставай, говорю, твоя кушетка в другой комнате, — повторил я, зажигая масляную лампу.