— Ты достаточно странствовал, Бенж, но Энтолф сейчас — не лучшее место для поиска работы, — полуприкрыв глаза, говорил северянин. — Здесь настали смутные времена, сынок. В любой день может начаться гражданская война. Твой отец просил меня помочь тебе, и я помогаю советом. Уезжай, поищи другое место. Наймись в либрийскую армию, или езжай на восток отсюда и вступи в дружину любого из герцогств. Там всегда нужны смельчаки, не боящиеся схватиться с орками. Всё лучше, чем здесь.
— Я не боюсь войны, — глухим голосом отозвался черноволосый воин. Его акцент оказался для пуэри незнакомым. — Я на ней зарабатываю.
— Это другое, — поморщился аристократ. — Гражданская война — это не просто война, сынок. Это хуже.
— Господин Эдноу, я наёмник. Любая война — это столкновение оружия, звон стали. На любой войне убивают. Тут никакой разницы. А где сражение — там пригодятся наёмники.
— Ты не понимаешь. Это здесь, на востоке, пока тихо и спокойно. А в западной провинции уже случился крупный мятеж. Её и так потрепали отродья во время последнего набега, а потом ещё вышло столкновение сарколитов с дружинами знати. Закончилось крупным кровопролитием. Думаешь, это просто война? На обычной войне солдаты сражаются с солдатами, военачальники соревнуются в хитрости и находчивости с военачальниками противника. А здесь гибнут в основном совсем даже не воины. Это не сражение, это — резня.
— А из-за чего там так вышло? — будто бы заинтересовавшись, спросил Бенж.
— Грязная история, — вздохнул Эдноу, небрежно поправляя рукава кафтана. — После того, как отродий отбросили, князь издал указ о сокращении молитвенных часов, чтобы ускорить восстановление провинции, так как ущерб был нанесён немалый. Сарколиты вышли на площадь перед ратушей с мирным протестом. Всё должно было пройти тихо, но там объявился один человек… В общем, он вскочил на возвышение и принялся вещать: князь использует свою власть, да в людях хотят подавить веру, да такими темпами скоро начнут закрывать церкви, и так далее. Ему удалось взвинтить толпу до такой степени, что люд похватал что попалось под руку и направился в сторону дворца. Страже, понятное дело, пришлось защищаться. В итоге погибла сотня с лишним человек. Пока людей успокоили, пока выяснили в чём дело, того подстрекальщика и след простыл. Все его видели, все слышали, а кто такой — никто не знает.
— Смердит изменой, — заметил Бенж.
— Даже ты, чужестранец, это понимаешь, — кивнул аристократ. — Сохранять нейтралитет становится невозможно. Лагеря сформированы, противостояние началось уже открытое. У Сарколы поддержка народа, у князя — всей Святой Церкви в лице Прокуратора.
— Как его не прирезали до сих пор, Сарколу этого, — хмыкнул наемник, явно несведущий в политических интригах.
— Что ты, он пользуется такой народной любовью, что упади с его головы хоть волос, тут же начнется восстание, — терпеливо пояснил Эдноу. — Саркола очень талантливый оратор и с лёгкостью заражает своим фанатизмом сердца людей. Когда он проповедует, ему невозможно не верить, потому что действительно создается впечатление, будто его устами глаголет сам Явор. По крайней мере, я так слышал. Не зря его окрестили Мессией Слышащим. Попомни моё слово, войны уже не избежать. Тут скоро станет жарко, начнут бить и правых, и виноватых. Это как стихия, затаиться и пересидеть не получится. Так что уезжай, пока не поздно, сынок. Денег тебе здесь не заработать.
— А вы сами-то, господин Эдноу, как собираетесь пережидать? — спросил наемник, сощурив глаз.
— Через три дня я с семьёй отбываю в Нейрат, — опустил голову северянин. — Не желаю ввязываться в кровопролитие.
— Не поддержите князя? — ухмыльнулся нахальный воитель. — Глупо. Это же вроде как тоже измена.
— Знаешь, сынок, многие считают честью до последнего вздоха сражаться за корону, — спокойно ответил пожилой мужчина. — Но свою страну я люблю больше, чем её правителя. Я не желаю видеть, как мою родину трясёт в лихорадке. Не желаю воочию наблюдать, как она исходит кровавым по̀том междоусобицы. И уж тем более не хочу в этой усобице участвовать. Я лучше убегу, пусть меня называют трусом, но я не подниму руки на ни в чём не повинных наивных людей. На это моего ума хватает.
— Хорошее оправдание, — ощерился Бенж, впрочем, без особой уверенности.
— Независимо от того, трус я или нет, положение вещей не меняется, — пожал плечами Эдноу. — По крайней мере, на моих руках не будет ни чьей крови.