Барабаны ударили громче. Стоящих вокруг людей я уже не видел — меня окутала угольная темнота, она постепенно стягивала кольцо, приближая ко мне свои косматые бока, и казалась пугающе живой. Я вытянул руку, чтобы прорвать преграду, но та оказалась неожиданно липкой, и ладонь увязла в ней. Мрак стиснул пальцы, словно пробуя их на вкус, и через секунду пополз вверх по коже.
Я в ужасе попытался отдёрнуть руку, но не вышло. Погрузившаяся в темноту её часть стала медленно неметь. Остатки наваждения слетели с меня без следа, теперь я и представить не мог, как оказался здесь, как позволил опоить себя, загипнотизировать, надеть на себя эту Маску… «Меня приносят в жертву?!» — мелькнула мысль, и словно в ответ на неё из-за завесы раздался многоголосый крик:
— Очистись!
Ругаясь, я продолжал дёргаться, но лишь глубже увязал в чёрной трясине — она доползла уже до локтя.
Проклятье, куда занес меня этот Голос?
И что происходит сейчас с моими друзьями?
— Очистись!
Маска! Я попытался сорвать её свободной рукой, но та даже не шелохнулась, лицо пронзила боль — всё равно если бы я попытался содрать с себя кожу. В голове раздался шипящий голос, который не мог принадлежать больше никому кроме живущего в артефакте духа:
— Это тьма твоей души. Очистись!
Мрак подбирался к плечу. Рванувшись изо всех сил, я упёрся спиной в вязкую преграду, по лопаткам тотчас поползло онемение, а полностью погрузившуюся в трясину руку я уже совсем не чувствовал.
В сознание ворвалась паника — если я сейчас же не сделаю хоть что-то, меня сожрёт этот голодный зверь, превратит моё тело в пыль. Воображение заполнила вязь заклинания, но стоило произнести оживляющую плетение формулу, как оно развалилось под напором мощи артефакта.
Я в ярости зарычал, перед глазами возникло лицо Вернона, потом Гроггана, до которых я так и не добрался. Ненависть захватила меня целиком, я неистово рвался в антрацитовых путах, но те не предоставили мне ни единого шанса освободиться. Холод и онемение постепенно съедали моё тело заживо.
Вдруг барабаны грянули ещё громче, и вслед за ними в мои уши ударили голоса:
— Очистись!
Я замер. Очиститься? Но как?
Маска, вросшая в моё лицо, подвергла меня испытанию. Но в чём оно заключается?
Эти люди, их ежегодный праздник. «Ночь Белого Круга всех объединяет». Они проводят его с очень, очень давних пор, сам этот артефакт, должно быть, существует много тысяч лет… «Это тьма твоей души».
Что, забери меня Бездна, они тут празднуют?!
— Очистись!
Очиститься…
В голове вспыхнул до боли ясный образ — клубок разноцветных энергетических нитей, в котором чернота стремится пожрать все остальные цвета, спустя мгновение я понимаю, что это — моя душа. И поэтому Маска выбрала меня. Ей нужен был самый безнадёжный.
— Очистись!
Я должен очистить свою душу. Мою опустевшую, испорченную самобичеванием и жалостью к себе душу, которая уже слишком привыкла к саморазрушению, чтобы исцелиться. Эта тьма, что её пожирает — вовсе не зло, нет. И даже не пустота. Это гниль разума, впадающего в безумие, это разложение сломленного духа, которое ведёт только к ещё более мерзкому разложению — тому, что кончается сухим равнодушием ко всему.
Темнота, что пожирает моё тело — это внешняя тьма, Маска же олицетворяет тьму внутреннюю. И именно от неё я должен очиститься. Но где мне взять достаточно света для этого?
Тут Маска подкидывает новый образ, и я валюсь на колени.
Я вижу силуэт — тот самый, который так долго искал в памяти и ждал в каждом сне. Она стоит ко мне спиной. Видение настолько реально, что я начинаю тянуться к ней, тщась коснуться гладкой кожи, даже не осознавая, что всё это ненастоящее. От её фигуры исходит слабое свечение. Да, это она. Я готов бросить мир к её ногам лишь только для того, чтобы снова увидеть её лицо. Я должен очиститься, чтобы затем отдать ей всё, что у меня осталось — чистое, не обезображенное отчаянием.
Я кричу её имя, но девушка не оборачивается, всё так же стоя без движения, и лишь волосы её чуть колышутся на несуществующем ветру. Мои пальцы тянутся вперёд. Ещё немного, и я дотронусь до её плеча, она обернётся, непременно обернётся.
Но как только мои пальцы касаются кожи, Лина обращается в яркий световой всполох. Меня слепит нестерпимое сияние, но я не закрываю глаза, не обращая внимания на боль в глубине под роговицей. В Бездну зрение, я боюсь потерять лишь последнее мгновение её присутствия.
Видение меркнет, вокруг меня снова лишь тьма, но теперь она уже не так сильна, как прежде. Я нашёл силы бороться с ней. Мои движения более не скованны, я взмахиваю руками, и темнота с воем рвётся на лоскуты. Разноголосый хор сопровождает моё освобождение: с каждым новым движением Тьмы становится всё меньше, она отступает под напором жаждущей очищения души. Несколько секунд — и она пропадает вовсе.