На какое-то время все мы замерли в молчании, глядя друг на друга — хотелось сказать что-то хорошее, ободряющее, но это же означало бы расписаться в собственном отчаянии. Прощаться не хотелось по той же причине. Каждый из нас понимал, каковы шансы на успех, но произносить вслух очевидное было бы предательством.
Как мы оказались здесь? Человек без отца, без матери, без детства, всего год назад даже не задумывавшийся о таких вещах, как моральный выбор или чувство долга, повеса, наивный эгоист. Гном-копатель, вынужденный одиночка, желающий лишь защитить свой народ от порождений Бездны — потому что это всё, за что ему ещё хотелось бороться. Пуэри, последний представитель своей расы, обречённый на одиночество до конца долгой, очень долгой жизни. Арджин, всю свою жизнь посвятивший службе — сначала короне, потом Диссу, а в итоге оказавшийся на улице, под перекрёстным огнём Ордена и Соколов. И Литесса, женщина, которая лишилась всего с таким трудом достигнутого, и продолжающая жить только из мести.
Так кто мы? Да всё просто — горстка изгоев, которых никому не жаль. Мы — последние, кому следовало бы драться за мир, норовящий развеять наш прах по ветру, но что ещё нам остаётся? Кто лучше нас подойдёт на роль жертвы ради всеобщего блага? Так и должно быть, ведь для нас нет места при существующем порядке, не найдётся и при грядущем. Даже если наш крайне рискованный план увенчается успехом, никто не поблагодарит нас. Ни одна душа не станет беспокоиться о собравшихся на краю света безумцах, ведомых такими разнообразными причинами, как месть, преданность, безвыходность и элементарная усталость.
Как бы ни страшно было умирать, терять нам нечего. Наверное, отчасти поэтому ни один из нас не откололся, не сошёл с узкой тропки, ведущей к самоуничтожению — каждый понимал в глубине души, что больше вариантов нет. Получается, что и мы по-своему необходимы… Чтобы было, кого ненавидеть, презирать и на кого при надобности свалить всю вину. Так уж устроены люди — всегда кто-то должен быть виноват. Всегда кто-то должен умереть, чтобы жили другие.
Каждый из нас по-своему думал об одном и том же, и потому наружу не вырвалось ни единого слова.
Я первым нарушил немую сцену, молча развернувшись и пошагав в гостеприимно распахнутые ворота ловушки. Путь был долгим, у нас имелось достаточно времени на сомнения и обсуждения, и всё, что нужно, уже было сказано. Сейчас осталось только сделать всё от нас зависящее и принять то, что из этого выйдет. Даже если это будет смерть.
— Почему ты хотел идти один? — спросила Литесса, едва они скрылись за первым поворотом широкого коридора.
Стены, пол, потолок — всё состояло из плотно подогнанных друг к другу плит, старых, но до сих пор не поддавшихся разрушению. В кольцах, вбитых между ними, чадили факелы — всё указывало на то, что здесь кто-то жил, но до них по-прежнему не донеслось ни одного постороннего звука, кроме глухого стука их собственных шагов.
Энормис помолчал, за это время они успели дойти до развилки. Над поворотами присутствовали надписи на неизвестном архимагессе языке, прочитав которые чародей уверенно свернул налево.
— Потому что я единственный, кого убивать не станут.
— С чего ты взял?
Ученик Мага поморщился:
— Нет линии судьбы… Долгая история. Зато тебя с радостью сотрут в порошок.
«Раньше надо было говорить о таких вещах», — подумала Стальная Леди, не особо поверив в прозвучавшую отговорку.
— Я тебе не настолько доверяю, чтобы отпускать одного на такое ответственное дело, — произнесла она вслух.
Энормис обернулся на ходу:
— А на что ты можешь повлиять? Магия не доступна ни тебе, ни мне, а фехтовальщик из тебя не сказать, чтобы хороший.
— У меня есть арбалет, — огрызнулась волшебница.
— Вот и держи его наготове. Будем надеяться, что он нам поможет.
Коридор поворачивал только налево, и через поворот им приходилось спускаться по крутой лестнице. Местами на стенах попадались барельефы, выполненные в трон-гарадском стиле, перед каждым спуском в нишах стояли статуи рыцарей в глухом доспехе: имперцы успели неплохо обжиться здесь, учитывая, что сам коридор вряд ли построили они. Слишком уж минималистичная архитектура для любивших повыпендриваться имперцев.
— Ты уверен в направлении?
— Уверен, — отрезал чародей и, помолчав, вдруг цокнул языком.
— Что?
— Ничего.
Энормис держал в руках по мечу, из-за его спины Литесса плохо видела происходящее в узком коридоре, но когда он вдруг остановился и напружинился, то и сама подняла арбалет, приготовившись защищаться.